– На
– И что вы здесь построили? – спросил мясник в заляпанном фартуке. – Ничего. Это наши дома, лавки, пастбища и имущество.
– Они – проклятый народ, – заявил Миров, словно констатируя факт – как прошлогодний уровень осадков или цены на зерно. – Все это знают.
– Ненавижу оставаться не у дел, – заявил Николай, – но я ничего такого не знаю, а эта зараза появилась не только здесь. Это природное явление, которое мои субстанциалы исследуют и скоро смогут останавливать.
Опрометчиво непропорциональное сочетание лжи и оптимизма, но чуть-чуть преувеличения еще никому не вредило.
– Они проникли на земли графа Неренского.
Николай позволил флеру власти Ланцовых опуститься себе на плечи.
– Я король Равки. Граф владеет этими землями с моего соизволения. И я говорю, что эти люди могут здесь остановиться и находятся под моей защитой.
– Сказал королевский ублюдок, – пробурчал мясник.
Наступила тишина. Зоя сжала кулаки, и над полями громыхнул гром.
Но Николай поднял руку. Эту битву нельзя было выиграть силой.
– Не мог бы ты повторить? – попросил он.
Щеки мясника побагровели, брови сошлись у переносицы. Похоже, у этого мужчины были все шансы умереть от сердечного приступа, если, конечно, невежество не убьет его раньше.
– Я сказал, вы – бастард и недостойны даже сидеть на этом роскошном скакуне.
– Ты слышал, Изюмчик? Он назвал тебя роскошным.
Николай снова обратил свое внимание на мясника.
– Ты вот утверждаешь, что я – бастард. А почему? Потому, что так говорят наши враги?
Тревожный шепот всколыхнул толпу. Зашаркали ноги. Но никто ничего не сказал.
– Так вы теперь считаете фьерданцев своими господами? – Его голос разнесся над толпой горожан, над сулийцами. – Станете учить их язык? Склонитесь перед их чистокровными королем и королевой, когда их танки прорвут границы Равки?
– Нет! – воскликнул Миров. И плюнул на землю. – Никогда!