Правление волков

Зоя повернулась к сулийцам.

– Наша цель – остановить войну. Но нам не следовало вторгаться на чужую территорию.

– Возможно, вы пришли в поисках смерти, – произнес еще один голос.

Зоя пыталась найти в памяти слова, которым научил ее отец и которые она не произносила с детства. И даже тогда они произносились исключительно шепотом. Мать не желала, чтобы в ее доме звучала сулийская речь.

– Mati en sheva yelu.

У этого действия не будет эха. Фраза казалась непривычной для ее языка. Она чувствовала удивление Николая, ощущала взгляды остальных.

– Ты говоришь по-сулийски, как сборщик налогов.

– Тихо, – шикнула женщина в маске шакала, выступая вперед. – Мы видим тебя, zheji.

Zheji. Дочь. Это слово, как внезапный удар, вышибло из нее воздух. Маска была похожа на те, что носили по всей Бочке, но те были дешевыми подделками, сувенирами для туристов, не понимающих их истинного значения. Среди сулийцев маски шакала считались священными, и их носили только истинные видящие. Дочь. Она не хотела слышать это слово даже от матери, предавшей ее, почему тогда это слово, произнесенное незнакомкой, так ее взволновало?

– Мы видим стены, возведенные вокруг твоего сердца, – продолжала женщина. – Такое случается, когда живешь далеко от дома. – Шакал повернулась, оглядев всю компанию. – Тени повсюду.

– Что ты сказала? – спросил Николай у Зои едва слышно. – Почему ты знаешь эти слова?

Сотни лживых оправданий разом вспыхнули в мозгу, сотни легких способов избежать объяснений, остаться той, кем она всегда была.

– Потому что я сулийка.

Простые слова, но она никогда прежде не произносила их вслух. Она почти почувствовала, как руки матери зачесывают ее волосы, надевают ей шляпку, чтобы защитить лицо от солнца. «Ты светлокожая, как и я. У тебя мои глаза. Никто не узнает». Семья носила фамилию матери, чтобы не привлекать внимания. Набри, фамилия ее отца, была стерта, как грязное пятно.

Женщина в маске шакала, казалось, услышала ее мысли.

– Твой отец угас, как угасаем все мы, если не живем среди себе подобных.

– Я не живу, – заявила Зоя. Протест? Мольба? Она ненавидела дрожь в своем голосе. Эти люди не знали ее. У них не было права обсуждать ее семью.

– Представь себе, как ярко ты бы засияла, если бы тебе не пришлось все это время блуждать в тенях. – Она приглашающе махнула рукой. – Идемте с нами.

– Сейчас они поведут нас на смерть? – спросил Джеспер.

– Без понятия, – ответил Каз.