Джек Ричер: Ловушка

– Почему?

– Нам не объяснили. Мы спрашивали и умоляли, но внятного ответа так и не получили. Они только сказали, что он больше не считается погибшим во время военных действий.

– Тогда мы спросили, кем он считается, – заговорила миссис Хоби. – И нам ответили, что наш сын считается пропавшим без вести.

– Но имена других солдат, пропавших без вести, выбиты на стене, – сказал Хоби.

В гостиной снова наступило молчание, только где-то в другой комнате часы громко отсчитывали минуты.

– А что сказал по этому поводу генерал Гарбер? – спросил Ричер.

– Он сказал, что не понимает, как такое может быть, – ответил Хоби. – Совершенно не понимает. Когда он умер, он как раз пытался в этом разобраться.

Снова наступило молчание, только шипел кислород да тикали часы.

– Но мы знаем, что произошло, – сказала миссис Хоби.

– Знаете? – удивленно спросил Ричер. – И что же?

– Здесь может быть только одно объяснение, – сказала она. – Его взяли в плен.

– И так и не отпустили, – добавил Хоби.

– Вот почему армия скрывает от нас правду, – добавила миссис Хоби. – Правительству стыдно. А на самом деле часть наших мальчиков, попавших в плен, так оттуда и не вернулись. Вьетнамцы удерживают их в качестве заложников, чтобы после войны получать помощь из-за границы, признание их как торговых партнеров и кредиты от нас. Это что-то вроде шантажа. Наше правительство много лет держалось, несмотря на то что наши мальчики остаются там в плену. Они не могут в этом признаться. И потому все скрывают и отказываются отвечать на наши вопросы.

– Но теперь мы можем это доказать, – сказал Хоби, достал из папки очередную фотографию и протянул Ричеру.

Она была более свежей, с яркими блестящими красками – телефотоснимок, сделанный через тропическую растительность. Бамбуковый забор, переплетенный колючей проволокой. Азиат в коричневой форме и бандане. В руках у него винтовка, советский АК-47, это видно совершенно ясно и четко. И еще один человек – европейского типа, лет пятидесяти, высокий, изможденный, худой, сутулый и седой, в выцветшей и сильно истрепанной военной форме. Он стоит боком к азиату, но по его позе видно, что он от него отшатнулся.

– Это Виктор, – сказала миссис Хоби. – Наш сын. Фотография сделана в прошлом году.

– Мы спрашивали о нем в течение тридцати лет, – проговорил Хоби, – но никто не хотел нам помочь. Мы спрашивали всех, кого могли. А потом нам удалось найти одного человека, который рассказал нам про засекреченные лагеря. Их не много, всего несколько, и в них осталась лишь горстка заключенных. Большинство уже умерли. Одни от старости, другие от голода и лишений. Этот человек побывал во Вьетнаме и все для нас узнал. Ему даже удалось подобраться совсем близко к лагерю и сделать фотографию. А еще он поговорил с другим заключенным через колючую проволоку. Он спросил, как зовут мужчину, которого он только что сфотографировал. И тот сказал, что это Вик Хоби, пилот вертолета Первого воздушно-десантного отряда.

– У того человека не было денег, чтобы освободить нашего сына, – сказала миссис Хоби. – Мы отдали ему все свои сбережения, чтобы оплатить его первую поездку. У нас совсем ничего не осталось. Поэтому, когда мы познакомились в больнице с генералом Гарбером, мы рассказали ему нашу историю и попросили, чтобы он попытался убедить правительство спасти нашего сына.

Ричер не мог оторвать глаз от фотографии и от человека с изможденным лицом, изображенного на ней.

– Кто еще видел эту фотографию?