— До завтра, Сергей. Не задерживайтесь с решением. Время — ценный ресурс.
Я сел в машину. Водитель прикрыл дверь. Лифт бесшумно понес меня вниз, к ослепительным. Я смотрел на удаляющиеся этажи, где в роскоши и власти погружалась в ночь Камилла Воронова, и чувствовал, как сжимается внутри холодный узел волнения.
Двадцать четыре часа. Ровно столько у меня было, чтобы принять решение, которое может изменить всю мою жизнь.
Меня довезли до моего блока, я поблагодарил водителя, получив ответный кивок. Войдя в квартиру, я рухнул на диван.
Остаток вечера пролетел как в тумане. Виртуальный мир, обычно служивший убежищем от реальности, теперь не притягивал меня. Я пытался отвлечься, листал новости, читал форумы, жадно впитывая любую информацию о GAB и Инквизиции. Но чем больше я узнавал, тем сильнее увязал в липкой паутине безысходности.
В понедельник утром я вышел из квартиры с тяжелым сердцем. Каждый шаг к «Стальным коням» давался с трудом, словно меня тянул невидимый груз предчувствий.
Я решил поговорить с начальством. В кабинете Бориса царила тишина. Он сидел за своим столом и перебирал какие-то бумаги. Его лицо, лучившееся энтузиазмом, выглядело немного усталым.
— Я хотел бы поговорить, — заявил я, усаживаясь на гостевой диван, — Я узнал кое-что интересное про наших клиентов.
Борис резко поднял голову, и в его глазах мелькнул испуг.
— И что же ты узнал? — спросил он, стараясь, чтобы его голос звучал спокойно.
— Например то, что Евгений Владимирович — глава Пятого отдела, — я подозрительно рассматривал своего босса.
Борис вскочил со стула и начал нервно ходить по кабинету. Его руки дрожали.
— Черт, черт, черт… — пробормотал он. — Я так и знал, что это плохо кончится. Я чувствовал это с самого начала!
— Ты знал⁈ — я чуть не вскочил от неожиданности. — Ты знал, и все равно ввязался в это⁈
— А! — Борис махнул рукой, — Дай мне объяснить.
Я с трудом сдержал себя от ругательств, сжимая кулаки так сильно, что костяшки побелели.
Борис тяжело вздохнул и подвинул кресло напротив меня. Он шумно уселся. Борис выглядел сломленным, лишенным той неуемной энергии, которая делала его душой «Стальных коней».
— Сергей, ты должен меня понять. У меня не было выбора. Абсолютно никакого выбора, — его голос звучал устало и безнадежно. — Когда они появились, я сразу понял, что это люди не из тех, с кем можно спорить. Они не просили, они приказывали. Они предложили такую сумму… Такие деньги, что у меня голова закружилась. Они пообещали, что «Стальные кони» станут самым престижным, самым богатым гаражом во всем секторе.
Он замолчал, с трудом проглотив комок в горле.
— Но дело не только в деньгах, — продолжил он, избегая моего взгляда. — Они дали ясно понять, что отказ не принимается. Что любое неповиновение будет наказано. И я… я испугался, Сергей. По-настоящему испугался. За себя, за всех ребят. За «Стальные кони». Ты же знаешь, наверное, на что способна Инквизиция. Они могут уничтожить нас всех, сломать нам жизни, стереть нас в порошок. И они сделают это, не задумываясь, если мы им в чем-то откажем.