— Это метка. Любой дракон, взглянув на нее, поймет, что ты принадлежишь мне.
— Как клеймо у рабыни? Я ведь так и осталась рабыней?
— Ты мое сокровище. Не проси повторять в сотый раз.
— Могли бы произнести эти слова с чувством, а то я ощущаю себя золотой безделушкой, на гладкий бочок которой ювелир поставил клеймо. Любое изделие из настоящего золота у нас на Земле клеймят.
— Это пошло от нас, драконов. На вашей Земле многое пошло от нас. Те же названия месяцев.
— Дебобрь мало похож на декабрь.
— Исказили, сволочи, — герцог озорно блеснул глазами. — Ну что, красавица, пойдем купаться?
— Как-то мне боязно куда-либо идти с вами. Неизвестно чего от вас ожидать.
— Разве? Ты прекрасно знаешь, что может сделать с беззащитной девушкой горячий мужчина. Сказать по правде, я нарушил ход принятия клятвы на крови, чтобы дать тебе возможность более качественно провести завершающую часть ритуала.
— В смысле? — Василиса поменяла позу: села, поджав под себя ноги. Так она чувствовала себя в большей безопасности и в случае чего могла легко сорваться с места. После неожиданной встречи с драконом ей хотелось постоянно пребывать настороже.
— Если все делать правильно, то сначала я должен был тебя обесч… кхм… сделать своей, а уж потом впрыснуть драконий яд. Чтобы, так сказать, закрепить результат.
— А отчего же попутали? — Василисе бы бежать отсюда со всех ног, но лорд Ракон выбрал правильную тактику ведения разговора: вроде и грозился сделать страшное, но в то же время таким игривым тоном, что поневоле втягивал в дурашливую перепалку.
— Из двух зол выбрал меньшее. Ну, чего ты хмуришься? Ну, полежала в беспамятстве три часа, дел-то.
— Три часа?! Я валялась здесь на траве целых три часа, а вы любовались звездами и ничего не предприняли, чтобы позаботиться о беззащитной девушке?
— Я заботился. Смотри, я укрыл тебя пледом. Еще, конечно, я мог по-быстрому, пока ты спала, лишить тебя девственности, чтобы мы проскочили эту неловкую частью ритуала, но какое в том удовольствие? Как говорит Аравай-аба, ни себе, ни людям. А теперь, когда на твоей груди моя метка, мы можем вполне приятно провести оставшееся до утра время. Без страха и боли.
— Я поняла! Ваш укус — своего рода анестезия, да? — Василиса прислушалась к себе. Что-то определенно в ней изменилось. Не сказать, что страх перед близостью совсем ушел, но теперь Вася чувствовала себя более вольно, не боялась дерзить и нарываться на последствия своей дерзости. Игра словами ей нравилась. А еще как-никогда ощущалось отсутствие панталон. — А сколько анестезия будет действовать? А вдруг, когда придет время для того самого, она уже закончится и будет больно?
— Все-то тебе расскажи, — милорд поднялся и потянул за собой сопротивляющуюся Василису. Та собрала остатки ткани на груди в кулак. Подол роскошного платья путался под ногами и мешал планам герцога затащить «жертву ритуала» в воду.
— Изыди, — приказал Фольк, и карнавальный костюм цвета стыдливой незабудки соскользнул с ее тела шелковыми лоскутами.
— Что это? — Василиса в недоумении смотрела на ладонь, в которой до того сжимала тончайшее кружево, а теперь видела лишь спутанные нити.
— Демонические штучки. Рогатая братва не любит терять время на раздевание понравившихся дам, поэтому я заказал платье именно им, — Фольк хищно улыбнулся.