— Полюбить рабыню?
— Нимфу, служанку, землянку. Незнакомку. Все-таки мама была права, когда привезла на остров невест. Благодаря ей я быстро разобрался, что значит единственная, предназначенная только мне. Я перецеловал всех невест, которые тоже не любили меня, а приехали сюда под напором родителей, и ни с одной из них я не испытал чувства, что по моим жилам струится жидкая молния.
Вася приподнялась, нервно потянула на себя простыню, чтобы прикрыть наготу.
— Вы… Вы целовались с качерской царевной, Анитой и дочерью леди Хардинг?! Да… Да я просто не знаю, как оценить степень безнравственности вашего поступка!
— Милая, — герцог потянул простыню на себя. — Это было еще до поцелуя в винном погребе, когда я уже точно понял, что ты это ты. Могу сразу признаться, что для чистоты эксперимента, я чмокнул не только невест, но и Хока, Фока и Пока… или как там зовут мопсов леди Бурфал? С ними меня тоже ничего не тронуло.
— Клянитесь, что этого не повторится!
— Клянусь больше не целоваться с мопсами.
Вася прищурила глаза и крепко сжала губы.
«Будет мстить. Пора успокаивать», — подумал Фольк и начал наматывать ткань простыни на кулак. Закутанная в нее Василиса пыталась сопротивляться, но расстояние неумолимо сокращалось.
— Клянусь, что мои губы будут касаться только тебя. Я не посмотрю ни на одну женщину с желанием, потому что всегда буду желать только тебя.
— Даже когда я стану старушкой?
— Давай сначала переживем этап беременности.
— Когда я буду толстой, неуклюжей и с противными пятнами на лице?
— Нет, когда у тебя будут играть гормоны и тебе будет трудно угодить. Ты будешь плакать и хотеть невозможного, но я постараюсь выполнить любое твое желание.
— Я уже хочу плакать.
— Плачь. Это гормоны, — он приподнялся и собрал губами слезинки, что катились по щекам Василисы.
— С чего бы? — хлюпнула она. Нос моментально заложило.
— С того. Помни, я буду любить тебя любой. Даже если ты утопишь меня в слезах.
— Все темните, Ваша Драконья Светлость?
— Как могу утешаю мать моего ребенка…