– Ну, чего задумался? – Верисея тронула щеку Лозы ледяными пальцами. Бахриман не стал противиться неожиданной ласке. Он уже знал, что дочь старосты простым прикосновением способна развеять любые чары. Даже те, что когда-то сделали из него чудовище.
«Как же странно устроен мир! Где лежит граница между злом и добром? Горючие камни, предназначенные для блага, в один миг превратились во зло, испепелив все вокруг, а порождение зла мановением руки сняло с меня проклятие уродства, свершив тем добро».
– Ты уже давно в озере обитаешь, может слышала, есть ли в ваших краях рожденный от брата с сестрой?
– А зачем тебе? – Верисея кокетливо перекинула косу с красной лентой за плечо.
– Очень нужно. Хотел бы я открыться, но не могу. Это не моя тайна.
– Эх, ты, красавчик. Рожденный от брата с сестрой с тобой рядом чуть ли не год находился, а ты даже не догадывался.
– Да кто же о стыдном рассказывать станет? – возмутился Лоза, а у самого сердце оборвалось. Кто в монастыре был рядом – погиб. Разве что…
Утопленница потянулась всем телом и соскользнула в стылую воду.
– Пора мне…
– А все-таки?
Верисея протяжно зевнула. Не в правилах утопленниц подслушанные тайны раскрывать. Тем более мужчине.
– Я любое твое желание исполню. Хочешь, на следующий год зеркальце принесу? И костяной гребень?
– Зеркальце, говоришь? А хочу!
– Ну!
Верисея, прежде чем назвать имя, с сомнением протянула:
– Правда, не ведаю теперь, жива ли…
– Откуда знаешь, что это она? – бахриман спрыгнул с камня и подошел к самой кромке воды. Он не верил в свою удачу.
– Сидела как-то у озера, жаловалась на судьбу, а мы слушали.
– Топиться пришла?
– Нет, – Верисея печально усмехнулась. – Силу свою испытывала, собиралась навечно упокоить хотя бы одну из нас. Думала, благо тем принесет. На берег слезливыми речами выманивала. Сама-то в воду боялась зайти.