— Достойной меня? — искренне удивился мужчина и даже немного отодвинул меня от себя. — Это я должен волноваться о том, чтобы стать достойным тебя. Быть императором, решать проблемы межгалактического масштаба — это совсем не то же самое, что дарить любовь и заботу своей семье. И я больше всего боюсь не справиться с этой ролью. Потому что ты мое чудо, дарованное высшим разумом тогда, когда я уже совсем отчаялся встретить подходящую для меня женщину. Катя, поверь, ты самое главное мое сокровище. Ты и наш ребенок — то, что дороже всего во Вселенной для меня. Понимаешь?
Я смогла только кивнуть, потому что горло неприятно сдавило, а из глаз ручьями потекли слезы.
— Это… все гор… моны шалят, — смогла кое-как выдавить из себя и вновь уткнулась хлюпающим носом ему в грудь.
— Вот уж не думал, что так расстрою тебя своим признанием, — пошутил Доран и принялся поглаживать по голове.
Я только возмущенно фыркнула и рассмеялась. Да, это определенно гормоны.
— Ты, наверное, голодный? — вспомнила, что, скорее всего, он действительно не ел.
— Очень! — ответил Доран, и я сразу же увела его к столу.
Как говорила бабушка: война войной, а мужик должен быть накормлен, напоен и обласкан. Тогда с него проще вить веревки. Ну, вить мне ничего не нужно, он и так готов бросить к моим ногам несколько галактик минимум. А вот побаловать своего любимого мужчину я только за!
Чем и занялась после ужина. Дождавшись, когда Доран вернется из душа, уложила его на кровать и устроила сеанс расслабляющего массажа. Для этого, кстати, я ходила на курсы несколько недель. И, судя по довольным вздохам, моему мужчине все очень даже нравилось.
Крепкое тело постепенно расслаблялось под моими руками, а дыхание выравнивалось. Вскоре Доран спал сном младенца, так и оставшись лежать на животе. А я некоторое время с умилением смотрела на него. И только потом легла рядом и, укрыв нас покрывалом, прикрыла глаза.
До нашей свадьбы оставался месяц.
***
Я стояла перед огромным, во весь мой рост, зеркалом и рассматривала свое отражение. Мое платье было классического белого цвета. Вообще можно было выбрать и любой другой, а не «цвет невинности», но, как пояснила Миа, у дангур было немного другое значение. Чистота помыслов к супругу и подданным. Именно поэтому все будущие императрицы выбирали белый.
О великий разум, императрица! Я императрица!
Ладошки вмиг вспотели, поэтому я тут же убрала руки от шелковистой на ощупь ткани. Не хотелось испортить наряд перед самым выходом. Тем более я была в восторге от кроя в греческом стиле. Сзади ткань расширялась, и ее концы были прикреплены колечками к моим мизинцам. И стоило мне поднять руки, как появлялись своеобразные лебединые крылья.
Как со смехом сказала бабушка, это платье было данью балетному прошлому. Мой животик был еще совсем не заметен, но благодаря пошиву в любом случае никто бы ничего не понял. Хотя, конечно же, о моей беременности гудела не только вся планета, но и ближайшие пять галактик. И это только те, о которых мне сообщили.
Вот уж никогда не думала стать настолько знаменитой благодаря беременности. И смешно, и грустно. Первое время я ловила на себе заинтересованные взгляды инопланетных послов и их супругов-детей-сопровождающих. Кажется, они жаждали увидеть на моем лице подтверждение мук пребывания рядом с императором. И меня это невероятно злило, потому что они были уверены, что Доран какое-то чудовище!
Хотя, конечно же, никогда бы не сказали этого вслух. Наверное, это и стало моей проверкой на пригодность как супруги императора. Суметь не показать своей неприязни и раздражения. Наоборот, приветливо улыбаться, находясь при этом как можно ближе к Дорану. И мои труды были вознаграждены! Видеть в глазах инопланетян недоверие и даже шок, когда они понимали, что я себя великолепно чувствую, оказалось невероятно приятно!
В дверь постучали, отвлекая меня от размышлений. Как я и думала, пришла Миа. Ее живот, в отличие о моего, был очень большим. Совсем скоро она должна уже подарить наследника Тиану, отчего тот заметно волновался и старался как можно больше времени проводить рядом с любимой супругой. Миа старалась не злиться на его чрезмерную опеку и с пониманием относиться к его беспокойству.
— Ты готова? — спросила бабушка, а я некоторое время просто молча любовалась ей.