Но пока они заботятся обо мне: выдали новый паспорт, перевезли в северную столицу, поселили в однокомнатной квартире, выплачивают небольшое содержание и ни к чему не принуждают.
Только в самом начале устроили серию допросов насчёт жизни рядом с Каем, но я не смогла рассказать им о том, что делала ради него. Не смогла рассказать о той власти, что он имел надо мной. Не смогла рассказать, что сделала с Шарли и с другими. Я молчала, отделываясь общими фразами и бесполезными событиями. Они проглотили это, даже не пытаясь особо настоять, как будто им действительно неважно, что я за человек.
У меня брали анализы, допрашивали насчёт прошлого семьи, искали зацепки, хотя и ежу понятно, он сам приказал мне стать нормальной. В этом всё дело. Он велел мне убираться и не возвращаться пока не стану нормальной!
Так и произошло.
Но они продолжали искать, а когда не нашли, оставили в покое, поручив заботу обо мне Лико. Только рядом с ним расслабляюсь и становлюсь собой. Только с ним могу чувствовать себя полноценной. Живой. Я не говорю ему о том, что он снится мне также часто, как и кошмары о прошлом.
* * *
— Повторите ещё раз, только медленно. Можно по буквам.
Руки скрещены на груди и я почти в бешенстве. Почти — ключевое слово, потому что любое действие после восьми месяцев бездействия кажется невероятно заманчивым и привлекательным.
Эльза закатила глаза, но продолжала улыбаться. И голос не соскочил, всё также доброжелателен. Как и мягкая полуулыбка Лико, сидящего на кухне рядом с ней. Они решили сделать предложение после того, как пришли в гости с тортиком и сладким чаем. Как будто я не догадаюсь, что им что-то нужно. За эти месяцы Эльза ни разу не приходила ко мне. Мы изредка виделись в лаборатории, но никогда за пределами неё.
— Придёшь на выставку, найдёшь нужного человека, изучишь его, как уже делала прежде, и скажешь нам — сидит он на неоне или нет. Проще простого!
— Я буду страховать тебя. Если что пойдёт не так — сразу вытащу оттуда, — поддакивал Лико.
На разные лады они пытались представить своё задание простой прогулкой.
— Семь месяцев! — выдерживаю паузу, а затем чеканю дальше. — Всё это время вы держали меня на расстоянии. Буквально сижу взаперти в этой чёртовой квартире: мне нельзя работать, учиться, посещать общественные места и вообще сиди деточка на попе ровно и не отсвечивай, чтобы не дай бог он тебя не увидел! Уточняю — я цитирую твои слова, Эльза! Что за смена курса?!
— Это очень важно. Мы не можем подобраться к нему и взять образец крови, он важная шишка в фармацевтической отрасли и параноик к тому же. Если его завербовали…
— Я не понимаю слово важно. Мне казалось, что важно сидеть и не рыпаться, а не бродить по выставкам, чтобы потом бояться увидеть себя на снимках. Или появляться рядом с потенциальным наркоманом, который может опознать меня!
— Ты их видишь, они тебя нет. Мы это проверили ещё в Подмосковье, помнишь?
— Эльза! — воскликнула я, затем посмотрев на Лико. — Ты хоть скажи, что за чёрт с этой идеей?
— Это вынужденная необходимость, Елена. Можно сказать, ключевой момент. Если удастся убедить этого человека работать с нами, то сможем сильно замедлить распространение наркотика.
— Ты в долгу перед нами, — заключила Эльза, нарываясь на возмущённый возглас Лико.
Даже бровью не повела, железные нервы.