Аконит

Здесь слишком темно, чтобы видеть лицо Лико, но его дыхание, завораживающе-лёгкое и глубокое, почти гипнотизировало. Не знаю, сколько простояла на месте, всё не решаясь взять его за руку или поправить сползшее одеяло.

В этой тишине вернулось неповторимое чувство покоя, разбитое в тот миг, когда Лико пронзила насквозь отравленная стрела. Всё это время не могла найти себе места, постоянно хотелось быть рядом с ним, хотелось сделать что-то такое, что всё исправит.

Как оказалось — мне ничего не нужно делать. Мне вообще не нужно быть, чтобы всё было хорошо. Лико чуть не умер именно из-за меня. Как скоро Кай найдёт другой способ добраться до меня? И сколько близких пострадает тогда?

Я почувствовала движение позади, а обернувшись, увидела силуэт Армана в дверях. Жестом он попросил следовать за собой и я, всё-таки подтянув одеяло, ненароком коснувшись Лико, вышла из комнаты.

Молча следуя за мужчиной, вернулась в кухню, где он достал из холодильника контейнеры с едой. Хотела задать вопрос, но он взглядом осадил меня, разогревая в микроволновке то, что должны были подать на ужин.

— Ты за весь день съела лишь гроздь винограда, а сейчас теряешь кровь. Ослабеешь — не сможешь думать адекватно, — сухо сказал он, ставя передо мной тарелку. — И подслушивать нехорошо.

Смутившись, залившись краской, склонилась вперёд, закрывая лицо волосами.

— Ешь, позже поговорим в моём кабинете, — приказал он, выходя из кухни.

Закусив губу, взяла вилку с ножом и приступила к трапезе.

***

— Что ты сделала ему? — угрюмо спросил Арман, когда, постучавшись, зашла в его кабинет.

В этой части дома раньше не бывала, это личные владения волка, в которые могли входить только горничные и его особые гости.

Меня удивила простота и даже некий минимализм в обстановке. Мебель, картины, ковёр — всё в серых, тусклых тонах в противовес светлым стенам, потолку, занавескам и белоснежному полу. Несколько стеллажей с книгами, чёрный стол, напротив два неудобных, но стильных стула для гостей, с правой стороны кожаный диван с журнальным столиком, а на стенах картины того самого фотографа, на чью выставку попала больше месяца назад. Мрачные пейзажи зимнего леса.

В этой комнате под ярким светом люминесцентных ламп нет комфорта. И, заметив мою неуверенность, Арман, не вставая, выключил верхний свет, оставив гореть только лампу на столе. Плотнее запахнув халат, присела на один из стульев, скрестив руки перед собой и мрачно посмотрев на Армана.

— Я ушла, — отвечаю успокоившись, выразительно качнув головой.

— Елена, не делай из меня идиота! — глубоко вздохнув, высказался Арман, выходя из-за стола и подходя к окну.

Раздвинув занавески, он задрал голову и уставился на полную луну, жёлтым кругом пробивающуюся сквозь голые ветви деревьев. Лампа на столе слишком тусклая и из-за этого видела только черты фигуры мужчины, волосы, подсвеченный жёлтым светом фонарей и далёким спутником Земли.

Он не человек. Человек не может так долго стоять неподвижно и быть таким терпеливым. Молча, сжав руки в кулак за спиной, он не двигается, неотрывно смотря на луну.

За этот месяц узнала лишь часть этого волка, но и этого было достаточно, чтобы понять — он привык получать то, что хочет. А ещё может быть милосердным. Может быть заботливым, добрым, любящим. Он умеет шутить. Смотрит на этот мир через призму иронии и чёрного юмора.

Он очень много знает о жизни. О людях, о войне и спокойствие, о добре и зле и о том, что этот мир не белый и не чёрный, а справедливость здесь не частый гость. Арманом невозможно манипулировать, он ненавидит ложь и презирает пресмыкающихся перед ним. Наверное, именно поэтому так долго продержалась в этом доме — я никогда не встала перед ним на колени и никогда ни о чём не просила. Я показала свою слабость, но он не использовал её против меня.