— И сколько людей у них в подчинении? — почти шёпотом спросил он, Вера улыбнулась:
— У мамы — где-то пятьдесят человек, у папы — полторы тысячи.
Правитель моргнул и опустил глаза в лист, медленно дописал пару строк, перечитал, вздохнул и нервно прошипел:
— И как, скажите мне боги, у таких славных родителей могла вырасти такая бездарная дочь?!
— Полегче, моя профессия, между прочим, уважаемая и высокооплачиваемая!
Шаманка тихо цокнула языком, мужчина бросил на неё короткий взгляд и ухмыльнулся Веронике:
— Ты врёшь.
— Ну ладно, — закатила глаза Вера, — моя профессия средне уважаемая и нормально оплачиваемая… ниже, чем хотелось бы, но я ещё расту.
Правитель вопросительно глянул на шаманку и она кивнула, он дёрнул бровями и вернулся к своим записям. Вера покосилась на женщину.
«Как она узнала, что я… э, преувеличиваю?»
— Ты владеешь оружием? — вкрадчиво спросил мужчина. — Фехтование, стрельба, боевые искусства?
— Я… — она осторожно покосилась на шаманку, стоящую с отсутствующим видом, на напряженно ожидающего ответа правителя, — умею стрелять из пневматического пистолета и винтовки. С оптикой.
Мужчина дополнил запись, переглянулся с шаманкой и продолжил:
— Что такое «оптика»?
— Приспособление, чтобы дальше видеть цель. Как бинокль.
— Что такое «бинокль»? — ещё больше заинтересовался он, Вера приподняла брови:
— Вы издеваетесь?
— Отвечай! — хлопнул ладонью по столу он.
— Прибор с линзами, чтобы лучше видеть далёкие предметы. — Вера сложила руки на груди, стала рассматривать стены и потолок. Вдруг заинтересовалась странной люстрой, свет, который она давала, был не похож на лампы накаливания или экономки. То ли очень яркий LED, то ли…
Внезапно пол вздрогнул, медленной тяжелой волной, как будто где-то рядом подпрыгнул великан. Через секунду донёсся отдалённый грохот, стук, шорох. Шаманка ахнула и приложила ладонь ко рту, за дверью раздались быстрые шаги и Вера округлила глаза, глядя как правитель с белым от ужаса лицом запихивает себе в рот только что исписанный лист и делает судорожные глотательные движения. С трудом протолкнув в горло бумажный ком, он указал на Веру и прохрипел: