Дай мне руку

Вероника медленно глубоко вдохнула и как могла спокойно ответила:

— Не знаю, как тут у вас, но в моём мире подарок — это не просто вещь, это память. Как обелиск в честь победы, чтобы видеть и вспоминать обстоятельства, при которых он был получен, людей… — Она с досадой на себя саму сжала зубы, понимая, что говорит не то и не так. — Понимаете, каждый раз, как он попадается мне на глаза, я вспоминаю… — она опять запнулась, не находя слов, посмотрела на министра Шена, надеясь, что он поймёт и так.

— В моём мире, — тихо сказал он, глядя на коробку, — иногда дарят подарки, чтобы извиниться и загладить вину.

— В моём тоже так иногда делают, — с сарказмом кивнула Вера, — некоторые женщины даже устанавливают своеобразную таксу, соотношение тяжести преступления и стоимости подарка. Но я не из этих.

— Я купил его до того, как… — он замялся, — практически сразу после боя в Орхусе. Это действительно подарок, а не взятка.

— Почему вы не захотели прийти? — Вера посмотрела на него прямо, он отвёл глаза. Она кивнула на подарок:- Я открою, как только узнаю причину.

Он молчал, становясь всё напряженнее, потом нахмурился и тихо выдохнул:

— Не хотите — не открывайте.

— Я подожду, — криво улыбнулась Вера, — рано или поздно я всё равно узнаю.

— Неужели вам не любопытно?

— Нет.

— И вы не попытаетесь узнать из других источников?

— Нет. Я подожду, пока вы скажете мне сами.

— Долго придется ждать.

— Ничего, я родилась в год змеи, змеи умеют ждать.

— Я тоже родился в год змеи, — фыркнул министр, — но ждать совершенно не умею.

— Наверное, в наших мирах слишком разные змеи.

— Похоже на то, — криво улыбнулся министр, опять глядя на подарок, Вера молча пожала плечами, не решаясь спросить, зачем он пришел. Министр наконец опустил глаза, тихо сказал: — Вчера с рынком не получилось, пойдете сегодня после обеда. Куда-нибудь, кроме лавки мастера Валента, пойдёте?

— Да. Мне нужно ещё к одному мастеру и в аптеку. И по продуктовым рядам было бы неплохо пройтись, у меня много чего закончилось.

— Я понял. — Он мрачно смотрел в пол и молчал, она неуверенно спросила: