— Это тебе! — голос такой, будто дарит он не занюханные самые дешевые цветочки, да еще и весьма тощим веничком, а самые дорогие гортензии, не больше, не меньше.
Судя по тому, как замирает Кексик, прежде чем принять сей дар — такого “щедрого подношения” она все-таки не ожидала.
— С-спасибо! — отдавая ей должное, каким-то чудом она умудряется даже упрек удержать при себе. — Очень красивые цветы.
Господи, такой момент, а этот увалень — важно приосанивается, вместо того, чтобы сказать комплимент, раз уж ситуация такая подходящая.
Ладно, я-то не такой дурак. Я-то не собираюсь так щелкать клювом.
— Кекси-и-ик, — громко, так, чтобы парочка во дворе услышала, окликаю я. Юлька вздрагивает, оборачивается, задирает голову. Хорошо, что второй этаж — отсюда вижу, как её лицо заливает возмущенный румянец.
И кажется — слышу, как скрипят яростно её зубы.
— Выкинь бяку, — советую я, до того, как она успеет пережить первую волну ступора, — такая шикарная женщина как ты достойна гораздо большего.
— Мне не интересно твое мнение на этот счет, Бурцев, — Кексик рычит вроде негромко, но на весь двор раскатывается, — и вообще…
Вместо тысячи слов я просто беру и опрокидываю вниз с балкона свою коробку. И ярко-алым водопадом летят вниз нежные лепестки двенадцати дюжин роз. Всю ночь их щипали в самом крупном местном магазине. Они осыпаются прямо на голову Кексику, запутываются в её пышных блестящих волосах, прилипают к ткани черного трикотажного платья, падают к её ногам, образуя маленькое алое лепестковое озеро.
А этого ты от меня ожидала, Юльчик?
Глава 7. В которой нашей героине очень нужен кирпич!
— Бу-у-у-урцев!!!!
— Ух, как громко ты можешь кричать, Кексик! Я же говорю, мы идеально подходим друг другу! Обожаю громких девочек!
Ситуация — полный швах, у подъезда наливается помидорным цветом разгневанный Тевтонцев, я стою, как оплеванная, а с балкона предателя Нефедыча лыбится во все свои двадцать восемь лишних зубов скотина Бурцев.
— Лепестки в волосах, Кексик, — гад смотрит на меня и с однозначно фальшивым восхищением прицокивает языком, — они тебе так идут, готов каждый день тебя цветами осыпать ради служения красоте.