Она хотела обговорить, чтобы он больше так не делал. Потому что... Потому что это было все-таки неправильно. Наверняка у него было, куда потратить эти деньги с большей пользой. Дочь, в конце концов, была. А с детьми всегда находилось, куда девать деньги.
— Не надо условий, Сан, — Макс стиснул пальцы на её плечах, — прими просто так. Ты — моя богиня. Это — мое жертвоприношение. Мизерное, кстати. Хорошо?
Зараза. Вот зараза же. Подобные слова должны были быть под запретом — они размазывали разум в тоненький слой, из которого совершенно невозможно было быстро восстановиться.
— Хорошо? — произнес, добивая — прижимаясь горячими губами к шее, заставляя мысли рассеяться окончательно.
— Да. Да, — простонала Аленка, сдаваясь. Ладно. Она попросит об этом как-нибудь потом. Когда получится сказать. Сейчас из пляшущих по уголкам сознания буковок внятные слова было составить на диво сложно.
— Вот и умница, — усмехнулся Макс, совершая преподлейший поступок — отстраняясь от Аленки. — Офигеть, я уговариваю девушку принять от меня подарок. И когда я до этого докатился? Плохие подарки, видимо, дарить начал.
— Хорошие, — проворчала Аленка недовольно — в конце концов, раздразнил и явно намерен свинтить. Большего греха ни один из князей Ада еще не придумал.
— Уж надеюсь, — Макс вздохнул, бросил взгляд на часы и встал. — Сан, прости, я уже жутко опаздываю.
Пришлось срочно вылетать из-под одеяла, забив на полное отсутствие одежды на теле. Тем более что в простыню со вчерашнего дня Аленка завернуться не могла, даже спали на покрывале. Догнала Макса у двери, прижалась к нему, потянулась к губам.
— Ох, Сан, — тихо простонал Макс, подталкивая Аленку назад, прижимая к стене, — ну что ты делаешь, я должен уйти. Серьезно.
Но он не выдержал. Хорошо, что не выдержал — припал к губам Аленки своим голодным ртом. Вжал в стену, скользнул ладонью вниз, сжимая клитор. Волна возбуждения от захлебывающихся поцелуев и этой откровенной ласки была практически сокрушающей. А потом...
— До того, как мы встретимся — не вздумай себя трогать тут, поняла? — вкрадчиво шепнул Макс, отрываясь от Аленкиных губ и сжимая набухший клитор сильнее.
— Да! Да! — это было перевозбужденное хныканье, на что-то менее внятное Аленка не была способна. Даже с трудом соображала. Господи, как же горячо, с ума сойти можно. Может... Может, он разденется еще разик?
— Тогда до встречи, котенок, — улыбнулся Макс и выскользнул из комнаты, оставляя Аленку голышом — и дымящейся.
Ну, Ольховский!!!
23. Звонок от прошлого
Существуют такие мужественные люди, которые могут перестать думать о сексе. Они прям все из себя такие выдержанные, что могут сопротивляться одолевающему их возбуждению. Вот хоп, взяли, выдохнули и взялись за работу.
Аленке не помог ни холодный душ, ни дыхательные упражнения. И не получалось сосредоточиться на приключенческой сцене в новой главе, которую пыталась написать, чтобы отвлечься. Пыталась. Получалось так себе. Герой с героиней порывались потрахаться вместо того, чтобы подраться. А им было рано. Им вообще в этой истории полагалось только поцеловаться, и то ближе к финалу. А им было пофигу на все, что полагалось, и на то, что за окном бушевала битва. Герой с героиней смотрели друг на дружку и грозили выжечь весь кислород в окружающей их локации вспышкой одержавшей их страсти…
Аленка три раза начинала главу заново, и когда на третий раз поймала себя на том, что герои уже опять побросали оружие и вовсю друг дружку раздевают, бросила это гиблое дело.
Ольховского надо было проклясть. И изнасиловать. И связать. Да-да, его самого, связать, и… и… перевязать ему его «коня». Потому что нефиг так жестоко обращаться с девушками!