(Не)реальный

— Я не знаю, — тихо ответила она. — В тот момент я на Лизу не смотрела.

Нет, ну конечно. Не стоило ожидать от случайного человека, с которым столкнул интернет, охренительной отзывчивости и внимания, аналогичного родительскому. Уж Макс-то знал — не все могут полюбить чужого ребенка. Но надеялся, что Алена сможет. Что Сан — сможет. Влюбленный идиот. И кого он подставил? Лизу? Нет, если бы он сам сломал руку — было бы гораздо проще.

— Прости, Макс, — негромко произнесла Алена, не поднимая взгляд.

Макс прошелся по ней, от макушки до пяточек. Если бы она переживала... Если бы было видно, что ей реально жаль. Но блин, ей как будто было пофиг, и она краем сознания понимала, что сделала что-то не так. А дальше что? Она угробит Лизу окончательно, и тоже вот так скажет: «Прости, Макс», — так что ли?

— Не прощу, — резко бросил Макс, отворачиваясь. Даже с учетом происходящего говорить то, что было необходимо — было горько. Его Сан... Его Аленка ожиданий не оправдала. Надежд, вообще-то и так слегка глупых и бессмысленных — не оправдала. Макс больше не мог ставить Лизу под удар. Он не мог продолжать эти отношения, если никаким образом Алена Лизу принять не могла и позволяла себе такую небрежность по отношению к его дочери. Увы. Такова была проблема отца-одиночки, и видимо, одиночкой ему и судьба была оставаться.

— Значит, все? — Самое отстойное, что сейчас Аленка это все говорила отстраненно. Бесстрастно. Это практически резало по живому. Была ли заявленная любовь, если она могла о происходящем говорить вот так, никак. Будто робот.

— Думаю, да. — Эти два слова на самом деле дались Максу довольно тяжело. Потому что его-то уже постепенно настигало осознание, что ему придется сегодня обойтись без Сан. Без её тепла, без её нежности, без её дурацких шуток и поддразнивания. И завтра — завтра тоже придется без неё проснуться... А она — она молчала. Она не цеплялась в него, не просила прощения так, чтобы он мог дать себе повод ей поверить. Не говорила ничего, лишь только смотрела куда-то перед собой, запихнув руки в карманы джинс.

— Мне жаль, — наконец произнесла она и, развернувшись на пятках, торопливо зашагала по коридору прочь. Охренеть. Ну, вот как она так могла? Пока ему хотелось рвануть вслед за ней, вцепиться в плечи, встряхнуть хорошенько, чтобы добиться от неё каких-то эмоциональных реакций.

Почему? Почему она сейчас походила на куклу?

И все равно Макс себя сейчас чувствовал виноватым. Вроде все было правильно, и не надо было держать Сан, навязывать ей себя и Лизу. Если она не могла потянуть это на нормальном уровне — ничего было не поменять. В этом и была основная трудность отношений с Максимом Ольховским. И все-таки всю эту маскировку он затеял зря. Только Лизку подставил. Кстати о ней — наконец-то её вывели из манипуляционной.

Вопреки всему происходящему Лиза казалась практически спокойной. Ну, хныкала слегка, иногда почесывала неудобный гипс, но, кажется, её забавлял своеобразный доспех из бинтов, которыми её обмотали.

Валентину Макс завез домой сам. В голове было пусто и было не понятно, что делать. Точнее понятно. Нужно было отключиться от эмоций окончательно, отрешиться, занять место Сан чем-то еще. Делами, к примеру. Или может, найти любовницу?

Взгляд зацепился за Валентину, и Макса явственно передернуло. В голове хреново укладывалась эта идея. Ему что, шестнадцать, чтобы он обиженный из-за разбитого сердца спешно бежал нахлобучить кого-нибудь назло бросившей его девице. Тем более что вообще-то сейчас Аленку бросил он.

Зря. Наверное, зря. Хотя нет. Все правильно. Ну, дочь-то у Макса пока одна, своя, не купленная. Нельзя же поступаться ей, нельзя же становиться отцом Золушки и мужем Мачехи, нельзя прикрывать глаза на синяки и шишки собственной дочери.

Но вообще... С чего он вообще взял, что волноваться можно одним единственным методом? Что должна была сделать Сан? Лезть на стену? Она и после того, как Лиза потерялась — отмалчивалась целый вечер. Да и утром была довольно растерянная, а тут еще и этот перелом. Сан могла растеряться окончательно. Если Макс думал, что она не справляется — может ли такое быть, что думала и она?

Валентина тактично помалкивала всю дорогу, и Макс ей был за это благодарен. Вообще-то няня обожала болтать и задавать ненужные вопросы, иной раз Макс даже не сразу спохватывался, что лезет она совсем не в то, во что ей следует лезть.

Лиза тоже молчала. Но ровно до тех пор, пока, высадив Валентину у её дома, машина не тронулась с места.

— Пап, Алена ушла? — пискнула Лиза из своего автокресла на заднем сиденье.

— Да, котенок, ушла. — Увы, Лизу упрекнуть было не в чем. Это было в норме для ребенка её возраста — задавать вопросы.

— Как мама? Насовсем?