На всякий случай он перепроверил информацию об Андропове с Дзержинским.
Тут всё было нормально. Оба чекисты.
До экзамена ещё была пара часов, так что зайти в библиотеку, чтобы воспользоваться электронно-вычислительной машиной, как тут именовался компьютер, было легко.
Тем более экзамен то был прост: свернуть шею курице, которая накачана снотворным.
Наконец-то узнав то, над чем ржала одна тварь, Автандил двинулся в сторону столовой.
«Писатель, значит. Возможно, стоит тоже читать не только учебники и хроники событий», – размышлял он при этом.
Неожиданно сзади раздался какой-то шум и топот, подросток развернулся, мимо пролетела Ирина Соколова:
– Алина, *цензура*, где мои трусы, стерва?
Оказалось, что тихо за Автандилом шла Сироткина.
Однако сзади вылетела её подружка-блондинка, со своим криком, а, заметив Попова застыла, покраснела и спряталась за угол.
– Авто, ты… это… как же… ИДИ, КУДА ШЁЛ! – взвизгнула грубиянка.
– Идеально, – еле слышно выдохнула манипуляторша, её щёки зарумянились, а глаза лучились, словно у лягушки, жующей стрекозу.
«Больная», – констатировал Автандил и спокойно двинулся внутрь пищеблока.
Такой ситуации в прошлых прохождениях не было, но подобные были.
Один на один Алина могла и задрать юбку подружки перед мальчиком (Автандилом) или сама попытаться смутить цель (ту же самую) своим оголением.
Хотя это было уже в подростковом возрасте, однако Автандилу эти шуточки казались бредом. В детстве им встречались весьма ленивые воспитательницы, которые додумывались купать детей скопом, так что такие действия Сироткиной вызывали у перерожденца лишь зевоту.
В первой жизни Алина быстро прекратила такие розыгрыши. А тут и в четырнадцать проворачивает. Ну, Ирину было жаль, но она сама выбрала себе подружку или, по крайней мере, не бросала её.
Позёвывая, так как всё равно хотелось спать, да и поскорее закончить это мероприятие, Попов подошёл к кассирше и протянул ей ученический.
– Борщ или щи-солянка?
– Борщ.