Когда Хэлен закончила, то сложила чистые вещи в корзину и направилась на выход. Я наблюдал за ней и не мог не задаться вопросом: как работает её мозг? Как вообще работают мозги у людей?
Насколько я знаю, существует эволюционная теория относительно мозга, которая называется «триединая модель». Согласно ей, мозг состоит из трёх частей: неомаммалийской, или же неокортекс, которая имеет дело с речью и восприятием; палеоммамалийской (лимбическая система), которая отвечает за репродуктивное и родительское поведение; рептильный комплекс, отвечающий за проявление агрессии и доминирование. Или же, как ещё можно сказать, — за выживание.
В данный момент я невольно завис, пытаясь понять, может ли одна из трёх частей мозга главенствовать над остальными? Подавлять их? Не просто так, а, например, при столкновении с какой-то определённой средой или обстановкой?
Почему я вообще залез в такие «научные дебри»? Всё вина Хэлен. Мне кажется, что её мышление по отношению ко мне держится в районе рептильного комплекса: «очередной бесполезный человек». И это в лучшем случае.
Впрочем, судя по поведению, нечто подобное она ощущает и по отношению к себе. Нет, иначе. Если бы мне дали возможность угадать, я бы поставил на то, что Хэлен презирает даже саму себя. Почему-то мне кажется, что это чувство — презрение ко всему — будто поглотило её.
Забавно то, что я чувствую по отношению к ней то же самое.
Остаток дня прошёл рутинно. Пару раз я думал о том, чтобы постучаться к Элис, хотя бы под предлогом слов её сестры, но так и не стал этого делать. Зачем? Предположим, мы помиримся, что будет тогда? Отношения? Но мне они не нужны! А если не помиримся, то меня просто обдадут потоком пренебрежения — вот и всё, чего я достигну. Нужно ли это мне? Тоже не нужно!
Значит, я снова проигнорирую зов сердца, а вместо этого встану на путь холодного разума. В конце концов, всё так и начиналось, верно? Чем вообще мне понравилась Элис? Ампутированной ногой? Протезом? Миниатюрностью? Жёлтым платьем? Несгибаемой волей?
— Она уже вернулась к Себастьяну, — хмыкнул я. — Вот и причина, почему Джуди с ним поругалась и пришла просить прощения у своей сестры.
Логика этих слов поразила меня. Может ли быть так, что сны показали мне правду?
— А были ли они, эти сны? — Я приложил руку к виску. — Что сейчас вокруг меня? Правда или ложь? Что, если я сплю прямо сейчас?
Улыбнулся. У меня был способ убедиться.
— Сегодня отправлюсь спать пораньше.
Мне снился сон. Настоящий сон. Я находился в офисе и смотрел презентацию на большом экране. Кто её проводил, было непонятно. Фигура светилась, причём так, что невозможно было толком рассмотреть. Просто белый абажур, некий силуэт в форме человеческого тела.
— Когда исчезает свет, наступает темнота, — пояснила мне фигура, и я кивнул. Это звучало логично, но скорее как пролог к чему-то более важному и требующему пояснений. — Однако в темноте нет ничего, чего не было бы при включенном свете.
Здесь потребовалось самую капельку поскрипеть извилинами, но ситуация также была ясна. Я снова кивнул.
Экран показал фотографию человека, покрытого тьмой. Я видел лишь его контуры.
— Тут можно увидеть мужчину, который, как и ты, сумел понять, что смерти не существует, — «абажур» уверенно указал на фото. — Никто и никогда не умирает по-настоящему.
Я хотел было спросить, что он имел в виду, но обнаружил, что не могу этого сделать. Мой рот обхватывала повязка-кляп, которая не позволяла говорить. Несмотря на это, белая тень спокойно ответила:
— Таких вещей, как «рождение» или «смерть», попросту не имеется. Это нереальность, выдумка. Ты уже размышлял об этом, ты доказывал это в дискуссиях с самим собой. И ты совершенно прав.