Мне кажется, что каждый человек в мире может обозначаться какой-то единой доминирующей эмоцией. Она есть у всех. То самое чувство, которые преобладает над остальными. То есть, испытывая тот же гнев, человек начинает подпитывать им схожие эмоции. У него пробуждается ненависть, злость, презрение к тому, кто (или что) оказалось виновником его изначального состояния.
Я бы сказал, что в этот момент он активирует свой ген ненависти.
В то же время, если чувствуется любовь, например, к красивой девушке, то вместе с ней к объекту нашего вожделения подключается умиротворение, терпение, доброта. В такие моменты активируется ген любви, цепляя за собой аналогичные эмоции.
Сейчас во мне бушуют злоба и ненависть. Они кусают меня изнутри, заставляют действовать. Я жажду справедливости и равновесия. Баланса, который нарушен, из-за злых людей, которые притворяются добрыми.
Равновесие всегда было сильно во мне. Влияние ли это матери или я сам стал таким — мне неведомо. Но ныне я дошёл до уровня, что если ударюсь пальцем правой ноги, мне приходится ударять и палец левой, чтобы они оба почувствовали боль.
В следующий миг мой напарник прищурился, откладывая недоеденный бургер, а потом потянулся за маской. Она была выполнена в виде театрально-грустной, со слезой на краю глаза, что кажется мне весьма символичным.
Я бросил взгляд в лобовое стекло, замечая нужную цель. Полицейский только что приехал, припарковал тачку и вошёл в собственный дом. Пора.
Напоследок я снова покосился на своего приятеля. У древних греков комедии всегда завершались счастливо, а трагедии — печально. Исполнители зачастую носили маски, чтобы скрыть свою личность, дабы зрители не ассоциировали определённого актёра с какой-то конкретной ролью. Поэтому он мог обманывать их, меняя образы и маски.
Искажать восприятие других, словно они смотрели через «рыбий глаз».
Актёр мог быть королём в одной сцене и крестьянином в другой. Носить грустную маску драмы и трагедии, а потом весёлую — комедии. Ведь не зря говорят, что для того, чтобы познать счастье, нужно ощутить печаль.
Существует теория, согласно которой, чтобы какой-то определённый человек был счастлив, какой-то другой должен грустить. Возможно, это необходимо для баланса. Чтобы мир имел возможность существовать в гармонии.
Яблоки на разных концах стола!
Сейчас мой напарник был в маске грусти, а значит, пьеса закончится трагедией.
— Стой, — останавливаю я его, когда он уже открыл дверь машины. — Надо подождать.
— Почему? — удивился мой собеседник.
— Этот человек, — киваю на дом, куда вошёл полицейский, — близкий друг мэра. Если мы хотим привлечь главу города к ответственности за его коррупционные делишки, то нужно разузнать о нём побольше. В таком случае, — улыбаюсь, — у нас не возникнет сложностей, чтобы добраться до него и взглянуть в эти жадные глаза, перед тем как спустить курок.
Мужчина в маске нахмурился, но я ещё не договорил.
— Я хочу, чтобы перед смертью он посмотрел в моё лицо. Чтобы мэр увидел, как оно похоже на тех, кого он погубил. Оно будет последним, что он увидит перед смертью.
Кажется, мой ген ненависти только что подтянул ген убийства.
К сожалению, я проснулся до того, как успел узнать конец. Однако на улице ещё была ночь.