Потерять Кайлера

– Не стану отрицать, – тихо призналась я, повернувшись к Брэду, который мертвой хваткой вцепился в руль.

– Но, дай угадаю, – его ноздри раздулись от ярости, – этого не достаточно?

И это была чистая правда. Мне определенно понравился наш с Брэдом поцелуй, но он не шел ни в какое сравнение с тем, что я чувствовала с Каем. Эти искры и всепоглощающее желание – их не было между мной и Брэдом. Не возьмусь говорить за него, но у меня таких чувств не возникло.

– Мне очень жаль.

Ничего не ответив, он въехал в гараж и заглушил двигатель. Пару минут мы просто сидели молча. Я услышала, как вздох вырвался из его груди, когда он наконец повернулся ко мне.

– Ладно. Ты выполнила свою часть договора, теперь я выполню свою.

– Надеюсь, ты делаешь это, потому что я правда важна для тебя? – Мысль о том, что я потеряю такого друга, как Брэд, пугала меня до дрожи. Он столько значил для меня, и, надеюсь, он понимал это. Но я знала, что этого недостаточно, и прекрасно помнила, насколько горько мог ранить отказ.

– Ты слишком важна для меня, чтобы вычеркивать тебя из своей жизни. Я переживу. – Он поднял мою ладонь к своим губам, оставив легкий поцелуй на коже. – Друзья?

Я улыбнулась переполненными слез глазами.

– Друзья.

* * *

Закусочная по-прежнему не работала, а мне по-прежнему было нечем заняться. Думаю, стоит дать Брэду немного времени и заодно не приближаться к Каю, пока тот не успокоится. Тусовки после той неудачной вечеринки – тоже не вариант, кроме того, я была не в настроении веселиться в компании. Я тонула во всепоглощающем чувстве вины и отвращения к самой себе из-за того, как все обернулось с Брэдом. Я должна была гнуть свою линию, отказываясь от поцелуя, и тогда никто из нас сейчас не ощущал бы себя отвратительным куском дерьма. Приняв решение потворствовать собственному эгоизму, я спряталась ото всех в домашнем кинотеатре.

Слезы ручьями лились по лицу, пока я смотрела на трагедию, разворачивающуюся на экране. Роуз в исполнении Кейт Уинслет, прощаясь, целовала окоченевшие руки Леонардо Ди Каприо в роли Джека, со словами, что никогда не отпустит его. Громкое рыдание вырвалось из моей груди. Неважно, в который раз я смотрела «Титаник», фильм по-прежнему брал за живое, раз за разом вонзая кинжал прямо в сердце. Мамина любимая картина. Я не понимала всеобщей одержимости до тех пор, пока пару лет назад не выпустили 3D-версию, на которую мы вместе отправились в кинотеатр. Теперь я – пожизненный фанат, несмотря на то что при каждом просмотре вспоминаю о маме. Надеюсь, однажды я смогу воскресить все счастливые воспоминания о ней, не испытав попутного огорчения.

Дверь в комнату открылась, и кто-то вторгся в мой храм самоотрешенности.

– Не могла выбрать что-то менее банальное? – Китон махнул рукой в сторону экрана, опуская свой тощий зад на кресло передо мной.

– Плевать. Это моя грустная вечеринка, и если я хочу плакать, то буду плакать, – ответила я, высунув язык.

– Принимаешь гостей? Или это закрытая вечеринка? – усмехнулся он и положил ноги на подлокотник, откидываясь назад и складывая руки за головой.

– Я позволю тебе присоединиться, если ты обещаешь уважать мои правила. Во-первых, не осуждать меня за ту гадость, которую я набиваю в свой живот. Во-вторых, все, что происходит на этом празднике жалости, останется между нами. В-третьих, не оскорблять «Титаник»! Это кощунство. И в-четвертых, – Китон поднял руку, чтобы остановить меня, но я продолжила: – в-четвертых, я могу рыдать сколько угодно, и ты не будешь называть меня жалкой или просить взять себя в руки. Пятое, – застонав, он схватился за голову, бормоча что-то себе под нос, – тебе разрешено называть меня идиоткой, сколько вздумается, потому что, возможно, если кто-то еще скажет мне эти слова, я смогу, наконец, твердо усвоить истину.

Запихнув в рот целую пригоршню попкорна, я сползла по сиденью вниз. Роуз отчаянно дула в свисток, и спасательная шлюпка откликнулась на ее зов, поворачивая обратно. Мои рыдания превратились во всхлипывания, пока я громко всасывала газировку. Потянувшись, я отломила еще один кусок шоколадки и закинула в рот. Китон глядел на меня так, словно я грандиознейшая в мире неудачница.

– Что? – спросила я, чавкнув.

– Тебя же наизнанку вывернет.