Новое болезненное ощущение разгорелось внутри. Он был с ней. Я чуть не умерла этой ночью, а он был с ней. У меня появилась одна-единственная возможность позвать на помощь, и, не колеблясь ни минуты, я обратилась именно к нему. Я не позвонила ни Джеймсу, ни Брэду, ни копам. Я позвонила человеку, которого люблю больше всех на свете, а он меня подвел.
Он не ответил на мой звонок, потому что она так сказала.
Я могла умереть лишь из-за того, что он решил ей угодить. Потому что поставил ее выше всего. Вновь.
Что-то важное безвозвратно сломалось внутри.
– Фэй, малыш. Скажи что-нибудь. – Кай следил за мной паникующим взглядом.
Я вырвала свою руку из его хватки, и слезы градом посыпались из глаз.
– Уходи.
– Нет! Прошу тебя. Прости! Не отталкивай меня. Я не вынесу этого.
Писк пульсометра участился, когда боль наполнила мое сердце, превратив его в искалеченный, еле живой орган.
Я перевела взгляд на Джеймса.
– Хочу, чтобы он ушел, – рыдания эхом отразились от стен палаты, – пожалуйста, заставь его уйти.
– Кайлер… – сочувственно произнес Джеймс.
– Нет!
Голос Кая был полон боли.
В палату ворвалась медсестра в сопровождении мужчины с волнистыми седыми волосами в ослепительно белом халате.
– Мисс Донован крайне утомлена. Вы должны покинуть палату, – тут же приказал доктор.
– Мы будем снаружи, Фэй, – сказал Джеймс, буквально выталкивая Кайлера за дверь.
Прежде чем выйти из палаты, Кай одними губами произнес:
– Я люблю тебя. Прости.
Я отвернулась, чтобы не видеть его исказившееся от боли лицо, закрывая глаза и молясь, чтобы тьма вновь поглотила меня.