Я снова покатала это слово на языке, стараясь привыкнуть к нему.
– Кажется, я слышу скрип шестеренок, – сказал Кай, повернувшись ко мне. – Что творится в твоей прекрасной головке? Расскажи мне, детка.
– Если там происходит что-то грязное, я бы предпочел этого не слышать, – перебил Кэл, прежде чем я успела ответить. – Я ни с кем не спал со времен Ледникового периода, поэтому одного непристойного слова будет достаточно, чтобы я кончил прямо в штаны.
Я поморщилась.
– Фу, какая гадость! Огромное спасибо.
– Всегда пожалуйста. – Он улыбнулся мне в зеркало заднего вида, и я ответила ему улыбкой.
Серьезный вид Кая не менялся, и я знала: он не отстанет, пока я не расскажу ему всю правду.
– Я думала о том, чтобы открыто называть его отцом. Думаю, ему понравилось бы.
– Детка, – сказал Кай, перелезая ко мне на заднее сиденье, – Адам будет в восторге, но тебе стоит его так называть только в том случае, если это исходит из твоего сердца.
Я задумчиво приложила палец к губам, когда Кай обнял меня за плечи.
– Знаешь что? – Я посмотрела на него. – Мне кажется, я готова к переменам.
Он нежно поцеловал меня в губы.
– Это чудесно.
– Так же чудесно, как его очаровательный член? – спросил Кэл, расхохотавшись.
Я показала ему средний палец.
– Совсем забыла, что ты слушаешь.
Кай всегда так на меня действовал. Как будто весь остальной мир переставал существовать и мы оказывались в своем изолированном мире.
– Кроме того, я считала, что ты даже просто подумать о непристойных словечках не можешь, не кончив в штанишки.