Язычники

— Какого черта я взять его?

— Потому что, — говорит он, подходя ближе, пока его лицо не оказывается всего в нескольких дюймах от моего, заставляя мое сердце ускориться на несколько оборотов. — Это единственная возможность, которую я собираюсь тебе предоставить, чтобы свести счеты. Соглашайся или уходи.

Я таращусь на него, слишком поглощенная его словами, чтобы даже признать, насколько он чертовски близок.

— Что, блядь, это должно значить? — Спрашиваю я, хотя чертовски уверена, что уже знаю.

— Не будь дурой. Ты знаешь, что я предлагаю, — говорит он мне, его высокая фигура нависает надо мной, хотя с протянутым клинком я внезапно не чувствую себя такой запуганной. — Я получал удовольствие от того, что причинял тебе боль, и я бы покончил с твоей жизнью, если бы ты все же зашла достаточно далеко. Это было бы просто. Быстрый удар по горлу, и все было бы кончено. Я предлагаю тебе шанс сравнять счет. Возьми нож, Шейн.

Мой взгляд встречается с его, и я задерживаю его на мгновение, прежде чем, наконец, протягиваю руку и беру нож в свою. Ручка гладкая, холодная и темная, как и все аспекты души Романа. Я прижимаю палец к самому острию, и слегка надавливаю, наблюдая, как кончик впивается в кожу, но не протыкает ее полностью.

На изогнутом лезвии остался тонкий слой крови с ладони Романа, яркое напоминание о том, насколько эта штука на самом деле острая. Я отпускаю палец с острия и позволяю лезвию опуститься в мою руку, наблюдая, как единственная капля крови стекает с его конца. Она попадает на дорогой шелк моего халата, и только когда она полностью впитывается, я поднимаю взгляд и встречаюсь с разгоряченным взглядом Романа.

— Позволь мне прояснить, — начинаю я, отталкиваясь от стены и наблюдая, как он движется вместе со мной, отступая на шаг, вероятно, впервые в своей жизни. — Тебе доставляло удовольствие причинять мне боль. Ты гонялся за мной по замку, вероятно, твердым, как гребаный камень, когда я кричала, повторяя тебе снова и снова, что я этого не делала. Ты прострелил шину машины и устроил аварию, которая легко могла оборвать мою жизнь, а затем преследовал меня, пока я убегала с осколком стекла, торчащим из моего живота. Ты тащил меня через лес. Ты оставил шрамы по всему моему телу. Ты держал меня, пока твой брат делал мне операцию. Я не спала, Роман. Я чувствовала, как его руки двигаются внутри моего тела, и теперь, после всего, ты приходишь в мою комнату с ножом и предполагаешь, что если у меня будет шанс разрезать твою плоть, то это внезапно все исправит?

Не говоря больше ни слова, я вонзаю нож ему в грудь, лезвие проходит по всей длине его широких грудных мышц, все еще поблескивая в лунном свете. Хотя лезвие не протыкает его кожу насквозь, я все равно получаю сладчайшее удовлетворение от того, как напряглось его тело.

Я обхожу его и подхожу к двери, держа ее открытой и молча ожидая, когда он поймет намек и выйдет отсюда. Только этот ублюдок не двигается.

— Я знаю, что ты и твои братья мало что знаете о том, как быть нормальными гребаными людьми, но позволь мне дать тебе подсказку, — рычу я. — Когда женщина стоит у своей двери с нахмуренным выражением лица, это твой сигнал убираться к чертовой матери.

Он качает головой и бросает нож на мою кровать, поворачиваясь, чтобы посмотреть на меня сверху вниз.

— Я вижу это в твоих глазах, Шейн. Ты хочешь этого. Ты хочешь причинить мне боль так же, как я причинил боль тебе. Ты хочешь слышать мою боль, чувствовать, как моя кожа становится липкой от твоих прикосновений. Ты хочешь, чтобы я боялся, что моя жизнь ускользнет так же, как боялась ты.

Мои глаза сужаются, гнев пульсирует в моих венах, и, не раздумывая, я возвращаюсь к нему, чувствуя, как меня переполняет сила от того, что такой человек, как Роман ДеАнджелис, в моей власти.

— Не сомневайся во мне ни на секунду, — киплю я. — Я хочу этого больше, чем ты можешь себе представить. Я мечтаю о том, что почувствую, если расправлюсь с тобой так же, как ты хотел поступить со мной, но я вижу тебя насквозь, Роман ДеАнджелис, и ты не более чем потерянный мальчишка, отчаянно нуждающийся в том, чтобы кто-то пришел и спас его. Но вбей это в свой толстый гребаный череп — это буду не я. Если ты сделаешь это, возьмешь нож и позволишь ему прорезать твою кожу, это не принесет мне никакой пользы. Это не сравняет счет. Все, на что он годится, — это заставить тебя чувствовать себя лучше из-за того ада, в который ты меня втянул из-за своей неосмотрительности и неспособности доверять кому-либо, кто не является тобой. Я отказываюсь давать тебе что-либо, что заставит тебя чувствовать себя меньшим монстром, и я отказываюсь вести себя так, чтобы стать еще большим монстром. Груз того, что ты сделал, ляжет на твои плечи, он будет поглощать тебя до самой смерти, и это будет самой сладкой местью, которую я когда-либо получу.

Роман пристально смотрит на меня, его пылающие глаза прикованы к моим в молчаливой битве воли, но я ни за что не уступлю ему. Ему не удастся сорваться с крючка, слегка изрезавшись, а я не собираюсь отдавать часть своей души только для того, чтобы ему стало легче из-за того, что он сделал. Я знаю свои границы, и с этого момента Роман ДеАнджелис не будет их нарушать.

Я стою на своем, отказываясь быть слабее, и после небольшой паузы Роман разворачивается и направляется к двери, оставляя нож посреди моей кровати, словно бросая вызов, заставляя меня ударить его прямо в спину. Он переступает порог и останавливается, оглядываясь на меня.

— Я знаю, ты никогда не простишь меня, но в один прекрасный день тебе придется научиться принимать меня, потому что, несмотря ни на что, ты никуда не денешься. Ты застряла здесь, точно так же, как и мы.

— Чего ты не понимаешь, Роман, так это того, что именно тебе придется научиться жить со мной. С этого момента я королева этого чертового замка, а ты кусок дерьма, который пытался ее уничтожить, — говорю я ему. — И для протокола, это улица с двусторонним движением. Я должна научиться доверять тебе, чтобы выжить в этом мире, но ты должен сделать то же самое для меня. Ты хочешь, чтобы я слепо доверяла тебе, но ты не доверял мне, когда это было важнее всего. Я говорила тебе, что не делала этого, но ты отказался слушать. Ты даже не слышал меня, когда я кричала, так что пока ты не не пойдешь мне навстречу, нам с тобой абсолютно не о чем говорить. С этого момента ты для меня мертв.

И с этими словами он выходит из моей комнаты, оставляя меня стоять тут, в то же время ненавидя то, что он прав. Наша ситуация не меняет того факта, что все мы четверо — пленники в этом замке, и долгие, бесконечные дни будут пыткой, если они будут наполнены ненавистью, гневом и болью. Всем было бы чертовски легче, если бы мы все могли научиться жить как одно целое, чему, как я думала, мы научились еще до того, как началось все это дерьмо. Но, пытаясь облегчить жизнь себе, я буду облегчать жизнь и им, и прямо сейчас это последнее, чего я хочу. Итак, с этого момента пытки — мои лучшие друзья. Адская жизнь того стоит, если это означает, что они пойдут ко дну вместе со мной. Кроме того, у меня есть Маркус с его злым язычком, умелыми пальцами и дьявольской потребностью сделать меня своей маленькой грязной шлюхой. На данный момент он — все, что нужно этой девушке.