— Нет, не будут.
— Ты права. Я, вероятно, проведу всю ночь в бешенстве, потому что, скорее всего, они попытаются трахнуть тебя.
Я подъезжаю к бейсбольному клубу, паркую свой грузовик на подъездной дорожке. На улице чертовски холодно, но на Скарлетт черный топ с открытыми плечами, так непохожий на любой наряд, в котором я когда-либо видел ее, и мне интересно, узнает ли кто-нибудь ее сегодня вечером.
— Ты уверен, что они не будут… ну, ты знаешь… — Она машет изящной рукой в воздухе, не в силах закончить фразу. Не желая показаться грубой.
— Членами? — Я притягиваю ее ближе. — Я гребаный капитан этой чертовой бейсбольной команды, — напоминаю ей. — Я говорю, что они не будут вести себя как придурки.
Некоторые из них, вероятно, будут вести себя как придурки, гарантирую.
Они спортсмены. Это у них в ДНК, блин.
Мы идем к дому, сцепив руки, и мне приходится замедлить шаг, чтобы Скарлетт могла идти на каблуках. Они высокие, так что теперь она на добрых четыре дюйма выше — легче целовать в губы, — и ее глаза обведены темной подводкой. Ресницы длиной в миллион миль, покрытые черной тушью.
Длинные распущенные волосы, большие серебряные обручи, заигрывающие с кожей на ее шее.
Как, черт возьми, мне так чертовски повезло?
Серьезно.
И прежде чем начать разглагольствовать о судьбе и прочей любовной чепухе, я протягиваю ей руку, помогаю подняться по ступенькам крыльца, пар от нашего общего дыхания туманит ночной воздух.
Моя рука тянется к дверной ручке, но прежде чем открыть ее, я поворачиваюсь к ней.
— Ты думаешь, как только мы войдем в эти двери, мы будем несчастны, потому что мы будем не одни?
Ее рот формирует улыбку, когда она оглядывается.
— Мы отлично провели время на этом крыльце. Это похоже на наше место.
— Когда-нибудь я куплю этот дом, снесу крыльцо и привезу его с собой, когда у нас будет собственное жилье.
Наш дом. Наше крыльцо. Достаточно детей для команды малой Лиги.
Ее глаза округляются при упоминании нашего будущего.
Дерьмо. Слишком рано?