Змей и голубка

Он с отвращением сплюнул на пол.

– Выйти замуж за синюю свинью. Не думал, что даже ты способна пасть так низко.

У меня в груди вскипел гнев, но в таких обстоятельствах защищать честь моего супруга было некстати.

– Я поступила так, как пришлось. Не жду, что ты меня поймешь.

– А вот здесь ты ошибаешься. Я как раз понимаю.

– Да?

– Мы все поступаем так, как приходится. – Аб голодным взглядом посмотрел на мешочек в моей руке. – Медный кинжал я помню. И лучше б пальцы себе отрезал, чем увидел этот кинжал в руках охотника, но золото есть золото. Подожди здесь, я пойду его принесу.

Воцарилась тишина, и я неуютно пошевелилась, сминая мешочек с деньгами.

«Выйти замуж за синюю свинью. Не думал, что даже ты способна пасть так низко».

Мне, конечно, хотелось послать Аба к черту, но где-то в глубине души я еще помнила, каково это – ненавидеть шассеров. Ненавидеть Рида. Я помнила, как убегала в тень, когда они проходили мимо, как втягивала голову в плечи, едва завидев знакомую синеву.

Страх еще остался, но, к своему удивлению, я обнаружила, что… ненависти больше нет.

Я чуть из кожи не выпрыгнула, услышав возле двери тихий шорох. Мышь, наверное. Мысленно встряхнувшись, я расправила плечи. Шассеров я больше не ненавидела, но из-за близости к ним утратила осторожность, а это непростительно.

Оказавшись в своем былом прибежище и испугавшись простого шороха, я наконец осознала, насколько беспечной сделала меня моя новая жизнь. И где, черт побери, Аб?

Ощутив вдруг приступ необъяснимой злости – на Аба, на Рида, на Архиепископа и вообще на всех злосчастных мужиков, которые когда-либо стояли на моем пути, – я развернулась и двинулась к боковому входу, куда ушел Аб.

Пятнадцати минут с меня хватит. Пусть Аб забирает мои кроны и в задницу их себе засунет. Я потянулась к двери, собираясь сказать ему именно это, но застыла, едва коснувшись ручки. Внутри у меня все сжалось.

Дверь была заперта.

Твою мать.

Я глубоко вздохнула. Потом еще раз. Возможно, Аб просто не хотел, чтобы я последовала за ним в подсобные комнаты. Возможно, запер дверь лишь затем, чтобы я не проскочила туда и не стащила что-нибудь ценное. Я ведь уже делала это прежде. Возможно, он просто проявил осторожность.

И все же, обернувшись к главному входу, я почувствовала дрожь. Сквозь перепачканное сажей и грязью окно было ничего не видно, но я знала: мало кто из покупателей заходит в такую глушь. Я подошла к двери и повернула ручку.

Заперто.