Это случилось Девятого сентября, первого Девятого сентября. Прослышав, что бай Павел заделался каким-то начальником в управлении милиции, я сумел пробиться к нему. Застал я его в неприветливой канцелярии беседующим с неизвестным мне гражданином, сидевшим по другую сторону письменного стола.
— ЗдорОво. Что тебе? — спросил бай Павел, желая, очевидно, поскорее отделаться от меня и продолжить разговор.
В тот день все и всюду торопились.
— Хочу поступить в милицию, — ответил я таким же деловым тоном.
— Глупости. Мал еще, — отрезал бай Павел.
— Ничего не мал. Восемнадцатый пошел, — нахально выпалил я, потому что мне едва стукнуло шестнадцать.
Бай Павел посмотрел на меня задумчиво, будто только сейчас осознал мое присутствие. Потом обратился к человеку, сидевшему напротив:
— Может, все же возьмем его, а?
— Ты хорошо его знаешь? — спросил тот.
— Ну конечно. Наш парень. Сирота.
В этом была вся моя служебная характеристика. Краткая и притом неточная, потому что вместо «незаконнорожденный» бай Павел из деликатности сказал «сирота». Человек за письменным столом взял отпечатанный на пишущей машинке бланк милицейского удостоверения.
— Как тебя зовут?
— Эмиль.
— Какой Эмиль? — вмешался бай Павел. — Ты же Найден?
— Меня зовут Эмиль, — настаиваю я, Найденом меня окрестили в сиротском доме, но я Эмиль.
Они переглянулись.
— Ладно, — кивает сидящий за столом. — Так и запишем: Эмиль. Тебе лучше знать, как тебя зовут. Фамилия?
— Боев.
— Так. Эмиль Боев…
Он расписался внизу, поставил печать и протянул удостоверение мне.