Пришлось кивнуть и постараться не думать о семейных долгах. Того и гляди, придут взыскивать. Нужно срочно решать вопрос с деньгами.
Уже подавали десерт, когда мое внимание привлек появившийся в дверях Комов. А он что тут делает? Хотя, с другой стороны, здесь было множество других офицеров в гражданском, почему бы и ему не приехать.
Лев Федорович огляделся, нашел меня взглядом и коротко кивнул. Подходить не стал — его увел распорядитель, предложив пустующее место между неизвестными мне светловолосой дамой и рыжим мужчиной.
Нужно будет с ним обсудить записку и ту странную проверку. Мне до сих пор многое осталось непонятным.
Наконец, ужин закончился. Мы тяжело встали из-за стола и в чисто мужской компании перешли в просторный кабинет. Там нас уже ждали курительные трубки и пузатые графины с крепкими напитками.
Не успел я сесть возле открытого окна, как ко мне подошел Комов. Он был непривычно бледен и напряжен.
— Лев Федорович, — я склонил голову, — рад вас видеть.
— И я, ваше высочество. Очень рассчитывал вас здесь увидеть. Не правда ли, чудесный прием?
— Что-то случилось? — проигнорировав его вежливый вопрос, спросил я.
— Как раз хотел это узнать у вас, — он нервно сглотнул.
— А мне больше интересно, почему вы передали мне ту записку.
— Простите меня, ради святых наместников! По-другому было никак! Но я даже не ожидал, что вы станете непосредственным участником мероприятия.
— К сожалению, я тоже. Так это была проверка?
Я пригубил из бокала, кажется, это больше было похоже на коньяк, чем на виски, и внимательно разглядывал Комова. Чувствую, что он хочет мне что-то поведать, но никак не решится.
— Почему вы сами не пришли? — я продолжал давить на него.
— Это была не мое задание. Я сейчас простой служащий… — он развел руками.
— Но вы мне про него сообщили. Значит, хотели, чтобы я был там. Тем более что Дюпон привел туда своих людей и устроил мне целое представление. Я до сих пор не уверен, что арестованный был настоящий.
— Что? — у Комова дернулся глаз. — Арестованный? Представление? Карл Архипович? Ничего не понимаю.
Комов выглядел растерянным.
— Лев Федорович, а что, по вашему мнению, я должен был там делать?