Позывной "Князь"

22
18
20
22
24
26
28
30

— Давайте прервемся, все обдумаем и придумаем новый план действий, — твердо сказал я, глядя на них. — У меня уже голова кругом. И вот еще, Сергей, у меня будет к вам одна просьба…

Я тихо проинструктировал нового управляющего, и он быстро закивал, обещая сделать все быстро.

И тут в кабинет заглянул Илья Сергеевич. Неторопливо вошел, нашел мутными глазами меня и проскрипел:

— Ваше высочество! Вам письмо из… — он покрутил конверт, — из приемной комиссии.

Я подскочил к нему, забрал письмо и торопливо его вскрыл.

— Неужели уже вызывают? Не слишком ли рано? — Лерчик вырос за моей спиной, скосив глаза на текст.

— Нет, пишут, чтобы явился за подъемными, — нахмурился я.

— О! Точно! Это же прекрасно! Бросай все эти треклятые бумажки и поехали за деньгами!

— Но сейчас почти шесть вечера, они разве еще работают?

— Конечно, работают. Просто не нужно через парадное крыльцо заходить.

— Нет, давай с утра. Не хочу бросать все вот так, — я обвел рукой многочисленные папки, разложенные на диване и столе. — Тем более у нас законный перерыв. Илья Сергеевич, — я подошел к дверям и крикнул уходящему дворецкому, — позовите, пожалуйста, Настюшку.

Тот кивнул и шаркающей походкой пополз в сторону кухни.

— Через пару часов он до туда доберется, — усмехнулся Лерчик и повернулся к Сергею, угрожающе улыбаясь. — Итак, что еще вы от нас скрываете, господин управляющий?

* * *

На следующий день, сразу после завтрака, мы с Лерчиком приехали в здание приемной комиссии. Я так и не понял, зачем он поехал со мной.

Внутри все было так же, как и в первый день моего посещения: безликие длинные коридоры, воюющая с анкетами молодежь и, конечно же, Светлана.

Когда мы вошли, она даже встала со своего места и сердечно нас поприветствовала.

— Владимир Иванович, Валерий Игнатьевич, как я рада вас видеть. Какой у вас вопрос?

— Мне пришло письмо, — я вытащил из кармана сложенный конверт. — Хотел узнать, что делать дальше.

— Приказ о денежных выплатах? Конечно-конечно, проходите в бухгалтерию. Это седьмая дверь слева.

— Ты иди, — сказал он мне, — а я останусь здесь, с самым прекрасным цветком среди этой беспросветной серости!