— Если это так, то этой осенью я не буду собирать налог. — девушка внимательно следила за реакцией. — Не выжимать же из вас последнее. Надеюсь, мой брат поймет, и как-нибудь меня со служанками прокормит.
Судя по тому, как расширились глаза старосты, он явно не ожидал столь быстрой капитуляции. Несколько секунд мужчина открывал и закрывал рот, а затем бухнулся на колени.
— Госпожа! Да мы ж за вас молиться станем! И с голоду пропасть не дадим. Деньги брать не будете, так работой отслужим!
Алес только вздохнула. Она определенно заработала очки популярности, сделав широкий жест. Главное, потом не пожалеть о поспешном решении. Но теперь эти люди будут за нее держаться, и в обиду не дадут. Потому что нет гарантии, что следующий владелец окажется столь же сговорчивым.
В животе печально заурчало. Как-то совсем не по благородному. Фенел встрепенулся.
— Что же я за хозяин такой не радетельный. — он высунулся в окно, — Насья, переставай кусты свои обхаживать. Собери-ка лучше на стол. — и вновь повернулся к девушке. — Живем мы совсем не богато. Разносолов не знаем. Не осерчаете, коль горькой пшеницей вас угостим?
Алесия поспешно качнула головой. Объедать она никого не собиралась, однако староста даже слушать не стал.
— За лошадью, значит, пили. А с нашего стола отведать брезгуете? И то скажу, горькая каша лучше горького голода…
С этим было трудно поспорить.
Насья, жена старосты, оказалась шустрой женщиной, лет сорока пяти. Подчиняясь приказу мужа, она засуетилась у печи, помешивая что-то в закопченном чугунке. Потом сунулась в дальний угол, где в тканевом мешочке хранился «камянной хлеб». Размяла какую-то зелень и присыпала ею содержимое деревянной чашки.
Доносившийся запах показался девушке смутно знакомым. Будто из прежней жизни… А когда перед ней поставили чашку с «горькой» пшеницей, Алес едва не прослезилась.
Гречка! Родная, любимая гречка! Кто бы мог подумать, что ее уже выращивают и в этом мире? Чуть зеленоватая, под нарубленными перьями лука. Ее замешательство Фенел истолковал по-своему.
— Да вы не бойтесь, госпожа. Мы ее сперва на сухих листах жарим. Чтобы оскомину не набивала. Горькая пшеница у нас от чегой-то всегда хорошо урождается. Иногда удается даже несколько мешков на корм скоту продать. А так, ею и спасаемся. Хорошая-то пшеница на наших землях плохо растет…
Гречка оказалась совершенно не соленой. Да и действительно немного горчила. Но Алесия была ей рада, как старому другу. А когда она выразила желание, купить хоть немного «горькой» пшеницы с собой, с лица старосты окончательно сползло ехидство.
— Дык… это как. — он почесал бороду. — Завсегда пожалуйста. Думаю в моем амбаре найдется лишний мешок. Для хряков держал, но они и на выпасе не оголодают…
Мешок гречки обошелся девушке в несколько мелких монет. Заодно она прикупила ведро «цыплячьей крупы», которая на деле оказалась банальной пшенкой. Заслышав о щедрости новой госпожи, крестьяне оживились. Кто-то прикатил малый бочонок кислой капусты, у других, за печкой отыскался узелок подсушенных яблок.
В итоге, Алесия оставила в деревне всего грон. И это за телегу нехитрых продуктов, которые еще и довезут до места. Вместе с ней, в господский дом собрались три девицы и дочка старосты, помочь с уборкой. А Тит захватил инструмент, на случай мелкого ремонта.
Так что вылазка прошла более, чем хорошо.
Проводив телегу задумчивым взглядом, Фенел почесал жесткую бороду. К дому старосты подтянулось несколько мужиков.
— Девка-то оказалась щедрой. Сколько всего сбыли, да еще и выгоднее, чем на рынке.
ebooksa