Наследники

Алиса подняла руку в останавливающем жесте.

— Может быть, — она прокашлялась, — может быть, вы объясните мне, что вы тут только что обсуждали? Я сожалею, что подслушала… Хотя нет, не сожалею!

Внезапно она ощутила гнев. Это было новое, странное чувство, но такое окрыляющее, приподнимающее ее над действительностью. Гнев вытеснил обиду и недоумение, она была ужасно зла.

— Насколько я понимаю, я тут у вас — какая-то волшебная марионетка, за которую вы все деретесь, да? И ради того, чтобы удержать меня, ты (она указала на Тину) прикидывалась другом, а ты (тонкий палец уткнулся в Рената) … Ты вообще!.. Проститутка! Проститут!

Слезы брызнули, и она не могла их остановить. Прижав кулаки к глазам, Алиса пыталась вдавить вместе со слезами горечь, но получалось не очень.

— Послушай, — Тина говорила своим обычным мелодичным голосом, пытаясь ее успокоить, — во-во-первых, ты всё неправильно поняла. Всё, что ты успела услышать, я не знаю, что ты там успела услышать, — вырвано из контекста. Конечно, мы тебя любим и ценим, ты замечательная, и я вовсе не притворялась твоим другом!

Алиса отняла руки от лица и посмотрела на брата и сестру. Тина выглядела смущенной, Ренат был бледен, руки засунуты в карманы тонких бежевых брюк, скулы напряжены. Боже, какой же он красивый!

— Да пошли вы! — бросила Алиса, развернулась и вышла из комнаты. Она от души швырнула связку ключей на столик у зеркала, наклонилась, чтобы надеть кроссовки, а когда поднялась, то увидела в зеркале свое отражение. Она полыхала ярко-оранжевым светом, будто вокруг ее вдруг загорелось пламя. Алиса отвернулась от зеркала и вышла из квартиры. Ей было плевать на всё, даже на то, что кто-то увидит ее огненное сияние.

Через неделю она уехала. На поезде. Одна. Ренат писал ей что-то, но, в порыве гнева, Алиса заблокировала его везде, так же как и Тину. Не нужно ей было никаких дурацких сказочек, легенд и высших сил. Она хотела просто жить.

***

Учебный год начался с места в карьер. Каждый новый преподаватель сообщал, что именно его предмет — самый важный на курсе, и готовиться к экзаменам нужно начинать прямо сейчас. Алиса так уставала, что даже почти совсем не думала о своих бедах. Она приходила к общежитие, падала на кровать и засыпала. Так продолжалось целый месяц. Если бы рядом был понимающий человек, он бы сказал ей, что именно так она справляется с навалившимся на нее стрессом, но такого человека не было. Соседка по комнате, невысокая худенькая девушка по имени Даша, в жизнь ее не лезла, они почти не разговаривали, и ели порознь. Каждый день звонила бабушка, с ней Алиса разговаривала нарочито веселым голосом, рассказывала про предметы, преподавателей, что-то про Москву, и самой ей казалось, что рот произносит слова, не проходящие через голову. Бабушка, как всегда, волновалась, Алиса, как всегда, успокаивала.

Однажды она увидела его. Октябрь в Москве отдавал днем последнее тепло, а вечером уже чувствовалась осень. Алиса вышла, с трудом открыв тяжелые двери, вдохнула запах прелых листьев, и вдруг… Ей показалось, что по другой стороне, по тротуару шел Ренат. Это был точно он, в своем стильном пальто, и темных брюках на стройных ногах. Она хотела окликнуть его, он не окликнула, а просто смотрела вслед уходящему мужчине. А потом опустилась на ступеньки и заплакала.

— Э-э, девонька, ты чего это тут сырость разводишь? — раздалось над головой, и Алиса почувствовала, как ее тянут за предплечье, — ну-ка, давай, вставай, а то простудишься.

Она подняла зареванное, с размазанной косметикой лицо — над ней нависали встревоженные глаза в обрамлении морщинок. Алиса шмыгнула носом, поднялась и посмотрела на ту, которая вытащила ее из отчаяния. Невысокая пожилая женщина, даже, можно сказать, старушка, в стильном темно-синем тренче, таком же синем берете и, удивительно, ярко-красном длинном шарфе.

— Ну-ка, пошли! — старушка потянула Алису обратно в здание университета, и Алиса послушно пошла следом. Они поднялись по широкой каменной лестнице на третий этаж, и вошли в кабинет, на двери которого висела табличка «Кафедра акушерства и гинекологии».

— Заходи, — старушка кивнула Алисе на стул, — садись.

Алиса боком присела на стул, старушка сняла тренч, размотала шарф и повесила всё на трехногую деревянную вешалку в углу кабинета. Потом она щелкнула кнопкой чайника, тот закипел, и, вскоре, перед носом Алисы стояла чашка с плавающим в кипятке чайным пакетиком.

— Если хочешь, рассказывай, — предложила старушка. Прозвучало это так, чтоАлиса сразу почувствовала расположение к незнакомке. Она не давила, выуживая подробности, она предлагала выговориться. Алиса прерывисто вздохнула, шмыгнула носом, загоняя обратно сырость, и уныло начала рассказывать.

Через неделю она поселилась у Галы. Вообще ее звали Черкасова Галина Александровна, и она была профессором этой академии. «Самым заслуженным профессором!» — любила добавлять Галина Александровна. Но дома, когда профессор снимала костюм и надевала халат, она становилась Галой. Предложение поселиться у нее Алиса восприняла с подозрением, но потом, подумав, согласилась. Похоже, сухонькая Гала нуждалась в жиличке даже больше, чем Алиса в жилище. Нисколько не сожалея, она собрала свои вещи, попрощалась с Дашей и переехала в старый дом за парком, из окон которого было видно пруд и дорожки, осыпанные листьями.

— Ты ощущаешь ее? Свою силу?