— Нет, я не хочу, чтобы ты там ковырялся. — Он взглянул на металлическую дверь в конце бункера, которая, вероятно, вела к своеобразному машинному отделению.
Затем мой живот заурчал. Очень громко.
— Что ты сказал? – спросил Марио.
— Я ничего не говорил.
— Да, ты говорил.
— Нет, это просто…
Мой желудок издал еще один звук.
— Ты рычишь на меня. Как такое возможно, после всего, что я сделал для вас?
Я посмотрел на него. Он это серьезно? Марио на самом деле злился на меня?
Нет, он шутил. Его глаза сияли. Он хлопнул по моему колену.
Я разбираюсь в механизмах лучше, чем в людях.
— Бегом в душ. А пока ты приводишь себя в порядок, я приготовлю какой-нибудь еды.
Это был настоящий праздник. Во всяком случае, для нас.
Суп из чечевицы, коричневый рис, крекеры из муки грубого помола и яблочное пюре.
Батист и Улисс — оба в пижамах Марио. Сахалия была одета в какой-то свободный, длинный, пестрый балахон, который она нашла в помещение со спальными местами. Она, каким-то образом, смотрелась в нем круто.
На мне была белая футболка и пара серых спортивных штанов.
Мы все сидели вокруг стола (стол выходил за пределы кухни, но до помещения со спальными местами) и улыбнулись друг другу.
Марио суетился на кухне и говорил нам, не есть слишком быстро и в тоже время есть побольше.
Мы все время предлагали Марио немного супа, но он отмахивался от нас.
— Я ненавижу этот суп из чечевицы,— ворчал он. — Я рад, что отдал его вам. Теперь мне не придется его съесть.