Флирт на поражение

В дамских романах герои описывались именно так: властные, знающие, чего хотят. И, читая эти истории, Женя испытывала приятную истому. Мечтала, что однажды и ей встретится эдакий темный и загадочный господин. С Аликом, впрочем, все ощущалось совсем иначе, чем в книгах. Во-первых, отдавая приказы, Ветров все еще выглядел как безобидный рубаха-парень, помесь гармониста и серфингиста, а во-вторых, спальный мешок не сильно смахивал на любовное ложе. А еще Женю вдруг обуял нечеловеческий стыд.

Погасив свет и наспех стянув с себя одежду, она забралась к Алику под бок и зажмурилась. Какое уж там вожделение! Покончить бы с этим скорее, как с прилипшим пластырем, и хорошо если потом она вообще когда-нибудь сможет смотреть Ветрову в глаза.

– Сильно… – протянул Алик. – Прям жертвенный агнец!

Женя ничего не ответила – не знала, что говорить в таких случаях. Но намек Алика поняла. Все же это ей приспичило низвергнуть их обоих в пучину греха, а значит, и разжигать пламя страсти следовало именно ей. Что там писали на этот счет в любовных книжицах? «Она коснулась средоточия его мужественности…» Агафонова набрала в легкие побольше воздуха, как перед прыжком в воду, и сунула руку Алику между ног.

– Ауч! – дернулся он.

А Женя вконец расстроилась: Ветров, судя по всему, был возбужден еще меньше, чем она сама. И если ее обнаженное тело подействовало на Алика как бром, то велика вероятность, что и с Кириллом ничего не получится. Видно, выбор у нее остался небольшой: либо обет безбрачия, либо соответствующий венец.

– Спокойно, не все так быстро. – Алик словно прочитал ее мысли.

Через секунду Женя услышала, как он возится с джинсами, а потом ощутила прикосновение гладкой разгоряченной кожи.

– Можешь меня поцеловать, если хочешь, – шепнула она невпопад, и Алик рассмеялся.

– Ну ты и дурочка. – Он легонько потерся кончиком носа о ее щеку, а потом все-таки поцеловал.

Стыд, волнение, страхи – все это растаяло, как утренний туман под полуденным солнцем. Алик согревал ее, обволакивал своим теплом, и Жене вдруг стало хорошо и спокойно. В палатке пахло чаем и хвоей и еще немного новым брезентом. «Он все-таки купил второй спальный мешок. Для меня», – вдруг подумалось Агафоновой. А ведь это такое везение – встретить человека, который не спросит, куда ты собралась и зачем влезла в авантюру, а просто возьмет второй спальный мешок и отправится вместе с тобой.

Он был нежен. Так нежен, что у Жени защемило в груди. Каждым своим движением он будто говорил: «Все хорошо. Я не причиню тебе боли». И она обнимала его крепко-крепко, запускала пальцы в мягкие светлые волосы, отвечая без слов: «Я тебе верю». Вслух же они так ничего и не сказали друг другу. Да и зачем? Болтовня нужна тем, кто не умеет чувствовать.

Потом, уютно устроившись у Алика на груди и слушая, как гулко колотится его сердце, Женя еще долго лежала и пыталась понять, что изменилось. Вроде все оставалось таким же, как раньше: и эта палатка, и ее блузка, скомканная в углу, и фонарик. А вместе с тем тело еще гудело, резонировало, как камертон, и Женя не могла разобрать наверняка, где кончается она и начинается Алик.

Она вспомнила тот день, когда сделала лазерную коррекцию зрения: тогда мир в одночасье стал ярче и четче, словно раньше она смотрела на него через пыльные окна. Вот и сейчас Женя испытывала нечто подобное. И гадала, как ей быть с этим дальше.

Интересно, Алик возьмет ее с собой в горы? Вот бы увидеть этот туман под ногами… Хотя… С чего бы Ветров позвал ее? Ведь он просто помог ей. Как друг. А завтра ее будет ждать Кирилл, и вместе с ним – новая жизнь… Счастливая… Наверное…

Агафонова поразмыслила бы еще немного, но усталость взяла свое, и Женя провалилась в глубокий сон. Ведь всем известно, что на свежем воздухе спится особенно крепко.

А наутро, когда птицы устроили над палаткой экстренное и на редкость громкое совещание – очевидно, на тему того, откуда в их краях чужаки и как их незамедлительно выгнать, – Женя открыла глаза и с удивлением осознала, что все и вправду изменилось. Во-первых, потому что она впервые спала без трусов, зато в мужской футболке, а во-вторых – потому что хозяина этой самой футболки в палатке не было.

Глава 16

Кирилл Санин знал о любви весьма мало и большую часть своих познаний почерпнул от матери. Этого ему хватило, чтобы подыскать себе менее затратный источник радости, чем женщины, – работу.

Точные науки Кирилл обожал с детства. Когда мальчику подарили первый набор юного физика, он шагнул в дивный новый мир и с тех пор крайне редко из него вылезал. Там все подчинялось строгим законам логики, причинно-следственные связи – и ни шага в сторону. Никакого сравнения с девчонками! То они тебе благоволят, то обижаются неизвестно за что, то вдруг делают вид, что и вовсе с тобой не знакомы. Взять хотя бы маму: предугадать, в каком настроении она будет через минуту, не смог бы даже самый маститый синоптик. А эти ее загадочные наставления? «С этой девочкой не дружи, у нее папа – патологоанатом. И с этой тоже, у нее взгляд нехороший! А та вон вся в мать, а у нее три мужика – и все алиментщики». В детском саду Кирилл еще не знал смысла слов «патологоанатом» и «алиментщики», но все же справедливо рассудил: от девочек только и жди беды. Он вообще был на редкость смышленый мальчик.