– Бессовестный! Все ты врешь. – Юна сама не понимала, как Роме удалось затянуть ее в какую-то странную игру, но включилась со всем азартом и не могла остановиться. Почему-то, когда он говорил ей комплименты, поверить было трудно. А вот сейчас от всех этих шуточных оскорблений ей до смерти захотелось доказать, что она – самая роскошная женщина, которая только переступала порог этой студии. И как ни странно, Юна сама в это почти поверила. – Может, скажешь, что есть еще конкурс на самую страшную грудь?
– Есть, – деловито кивнул Рома. – Но я же не могу оставить и этих бедолаг без надежды на победу?
– Вот как, да? Значит, у меня некрасивая грудь?
– Не вынуждай меня. Не хочу, чтобы ты тут опять распустила нюни.
– Я?! Да ни в жизни! Давай вываливай свою правду.
– Окей, – Рома скрестил руки на груди, придирчиво оглядывая свою модель. Юна все еще стояла спиной, придерживая простыню спереди и терпеливо ждала вердикта. – Думаю, если бы японцы захотели снять самый кассовый хоррор всех времен, то твою левую грудь взяли бы на главную роль.
– Что?! – ахнула Юна. – И тебе не стыдно? Ты ее даже не видел! И вообще: почему именно левую?
– Считай, чутье. Левая нога у тебя короче, левый глаз меньше, а левая половина попы страшнее правой.
– Вот так, да?
– Именно так.
– Ну, держись! – она воинственно прищурилась.
– Да ты не бойся, у меня корвалол под рукой.
Юна медленно повернулась, отшвырнула простыню и поиграла бровями.
– Выкуси! – довольно выдала девушка, подбоченившись. – Что, видел ты где-нибудь грудь красивее?
Рома смотрел на нее как-то странно, игривые искорки в глазах погасли, взгляд будто отяжелел. Казалось, парень забыл и про фотоаппарат, и про студию, и про собственную игру. Застыл с приоткрытым ртом, лицо вытянулось. Любой более или менее опытный врач, увидев сейчас Рому, небрежно шлепнул бы печать под диагнозом «слабоумие». И не знай Юна, что перед ней не самый традиционный товарищ, решила бы, что он в эту самую секунду испытывает нечто большее, чем простой профессиональный интерес. Или, быть может, он просто устал придумывать колкости? И расстроился, что на ум не приходит ничего остроумного?
– А так? – попыталась поддеть его Юна, заложив руки за голову. От этого движения грудь приподнялась и игриво качнулась.
– Ах, да… – Рома прочистил горло, моргнул и нагнулся к фотоаппарату, что-то там сосредоточенно настраивая.
– Что? – рассеянно переспросила она. – Что-то не так?
– Все прекрасно. Мы будем дальше работать?
Его веселый настрой бесследно испарился, и Юна снова увидела перед собой ворчливого фотографа. Что она ему сделала? Переиграла? Или он обиделся на «выкуси»? Так ведь сам же говорил ей вещи и похуже!
ebooksa