— Никто правда не смог его запустить в работу видимо по причине отсутствия важных деталей, но думаю это является ещё одной вашей страховкой?
— Да, их я тоже предоставлю после подписания договора.
Мы ещё долго обсуждали с ним условия, при которых мне готовы были оставить жизнь и предоставить частичную автономию, конечно же под бдительным надзором жандармов, но главное у нас не оставалось пунктов, по которым были бы противоречия, поскольку основное, что от меня требовалось — это работать ремесленником на благо Республики, поскольку как я понял о том, что я кроме прочего являюсь ещё и исповедником, они не были уведомлены.
— Как жаль, что вы ничего не знаете о исповедниках, — в конце разговора, неожиданно для меня он затронул и эту тему, — их так плотно опекает тайная полиция в империи, что у нас нет достоверной информации ни о их численности, ни составе, ни возможностях. Лишь предполагаем, что они сродни нашим элитным душеприказчикам, которые могут переселять души в механизмы.
— Я действующий исповедник Империи, — при этих словах его глаза стали расширятся, — обладаю подобными знаниями, а также владею нужной техникой переселения.
Его рот открылся и закрылся. Он ошеломлённо на меня посмотрел, затем извинился и вышел из комнаты, появившись, только спустя двадцать минут.
— Мистер Рэджинальд условия договора слегка изменились, — он растерянно пожал плечами, — если вы готовы убрать метки с душ уже заражённых вами людей, и раскрыть все тайны имперских исповедников, Сенат после обсуждения, может гарантировать вам свободу под надзором, и неограниченные возможности по вашей исследовательской работе.
— Неограниченные? — я слегка поднял одну бровь, — для ремесленника это слишком неопределённые слова.
— Лаборатория, любые ресурсы, помощники и людской материал вам будет предоставлен в неограниченном количестве, — твёрдо заявил он.
— Хорошо, составляйте договор по тем пунктам что мы проговорили и включите Анну в один из пунктов, как моего неизменного помощника, всё, что касается меня, должно быть и у неё.
— Безусловно, — он протянул мне руку и я пожал её.
На следующее утро всё закрутилось с такой скоростью, что можно было удивляться, как быстро тут принимаются решения. Не успел я позавтракать, как Пауль Эджерни, так звали моего ночного собеседника, принёс небольшой договор, всего на десяти листах, где на моё удивление больше всего были прописаны мои привилегии, чем обязанности, которые состояли всего из трёх строк: я вылечиваю заражённых людей, рассказываю и показываю душеприказчикам всё, что знаю о исповедниках и работаю на благо Республики, раз в год представляя на суд Сената свою работу.
Прочитав и внимательно ознакомившись со всем, я поставил год и число, передав бумагу Паулю, он сделал то же самое и пообещал вернуть мне бумаги как только их подпишут главы всех сенатских комиссий, а пока он распорядился, чтобы меня перевезли из Бастилии в место, которое будет моим временным домом, позже для меня персонально оборудуют отдельное жилище по тем требованиям, которые я сам озвучу.
— Только прошу вас мистер Рэджинальд, — он слегка наклонился ко мне ближе, — сегодня вечером произведите впечатление на старых пердунов из комиссии по работе с душеприказчиками. Уж больно они зазнались последнее время.
— Если это не повлияет на наш договор, то приложу все силы, — я пожал плечами, ещё не зная, чего от них ожидать.
— От пяти из тринадцати комиссий вы сейчас имеете полный иммунитет, но чем больше вы покажите своей полезности для дел Республики, тем больше членов Сената за вас будут голосовать.
— Я вас услышал господин Пауль.
— Лучше говорить гражданин Пауль, так у нас принято и этим вы не будете раздражать остальных людей. Королевское лобби ещё присутствует в нашей стране, но к нему большинство граждан относятся негативно.
— Прими к сведению гражданин, — покладисто согласился я.
— Приятно иметь дело с умным человеком, — он улыбнулся мне одними уголками губ и приглашающе показал рукой на дверь.