— Моя смена дневная, если не явлюсь, поставят прогул, — хмуро ответил он.
— И всё? Какая-то слабая мотивация работать по двенадцать часов.
— Три прогула и тебя лишат души, — пояснил он, — за этим тщательно следят, лучше даже, чем за сдачей налогов.
— Так погоди, что ты мне тут пудришь мозги, — снова не понял я, — а если я не хочу работать? Или болею например.
— Болеть можно, но не чаще трёх раз в год. Не работать нельзя, — он старательно пытался донести до меня свои сбивчивые мысли, — придёт полиция и отведёт тебя в дом благости и всё, ты на небесах.
— Погоди, ты меня в конец запутал, — я приказал ему остановится, — но есть же старики, дети, беременные, инвалиды в конце концов. Как они могут работать в подобном графике?
— А вы много стариков или калек видели вокруг? — он повернулся ко мне и показал рукой кругом.
В глядевшись в сотни и тысячи людей, которые занимались своими делами, или просто свисались с окон, переговариваясь с соседями, я и правда не заметил среди них ни одного старше примерно шестидесяти лет. Холодок пробежал по спине.
— Хочешь сказать живут только те, кто может работать?
Он невесело качнул головой.
— Во время правления короля было по другому, но потом была революция и ввели новые законы, к которым привыкли сначала наши родители, а потом и мы.
Я, всё ещё не веря, показал рукой, чтобы он продолжил движение, а сам тщательно всматривался по сторонам.
— Стоять! Пропуск! — дорогу нам перегородил конный наряд полиции, и старший из них успел сказать лишь одну фразу. Мы поехали дальше, а сползшие с сёдел всадники, осели на землю.
Через два часа движения среди одинаковых, успевших набить оскомину домов, которые и не думали заканчиваться, парень свернул вбок, везя меня куда-то влево. Почти сразу, когда мы съехали с нормальной дороги, наперерез нам бросались то одна группа людей, то другая, но не добегал никто. Все опадали на землю, пополняя изрядно разросшуюся ауру Жули. Кстати для меня неприятной новостью стало то, что находясь в её теле, я мог управлять только её аурой, а она у ней была крайне не прокаченной и малой по размеру, поэтому каждая смерть всё больше её подпитывала, позволяя становиться сильнее. Желания убивать невинных людей у меня не было, но вот тех, кто осознанно пытался причинить вред девушке, я убивал без малейших колебаний.
— Мастер Арнольд, я вам клиента привёз.
Мы остановились возле дома, где до этого играли дети, но как только мы подъехали ближе, вся округа словно вымерла. Показательные смерти оказались отличным аргументом для местных оставить нас в покое.
Из окна первого этажа выглянуло бородатое лицо, всё сплошь покрытое старыми язвами от оспы.
— К кому-то другому не мог поехать? — буркнул он.
— Можете сами ей это сказать, — Жжёный кивнул головой за спину.
— Прошу простить меня граждан…, - голос продавца сбился на мгновение, — миледи.