Он не добавляет нежных слов, сбрасывает. Я не расстраиваюсь по этому поводу, все мы люди занятые.
Строгий костюм, черная блузка. Убранные назад волосы, немного макияжа. Беру сумку с ноутбуком и выхожу из квартиры.
Пока еду в такси, с интересом таращусь из окна. Как только потеплеет, обязательно возьму экскурсию.
«Эля, как дела?» — приходит от брата.
Не отвечаю с полминуты, и Максим перезванивает. Да господи! Я будто не в столице края нахожусь, а в Африке среди аборигенов! Приходится потратить целую минуту на то, чтобы успокоить нервного родственника.
Таксист ловко подрезает автобус и останавливается у здания Научного центра. Причем так резко он это делает, что я роняю телефон и наушники, которые закатываются под сиденье.
Черт.
— Минуту, — умоляю сквозь зубы.
Лезу под сиденье, шарю. Снег с ботинок успел растаять, и я пачкаю руки. В этот момент позади раздается гудок. Потом еще один и еще.
— Это нас торопят? — спрашиваю.
— Похоже, что да.
— Мы разве что-то нарушаем?
— Нет. Но он какой-то нервный.
Когда сигнал раздается в третий раз, я взрываюсь! Мы просто стоим у здания, никому не мешаем! Объедь.
Оборачиваюсь — разбитая праворукая японка. Без бампера. Одна дверь синяя, другая — красная. Боже. А гонора-то! Водитель смотрит в упор и вновь нажимает на клаксон. Да что за город, эй! Сибирские мужчины, вы чего хамите? Эля с миром прибыла.
Достаю салфетки и, приподняв руки так, чтобы было видно через стекло, неспешно вытираю палец за пальцем.
Дверь японки хлопает, и водитель выходит на улицу.
— Спасибо, хорошего дня! — быстро говорю я. Вылетаю из такси и спешу к зданию.
Успеваю любоваться голубыми елями, припорошенными поздним снегом. Красиво. Я выдыхаю густой пар. Не оборачиваюсь.
Праворукая японка с ревом срывается с места, чтобы встать в десяти метрах впереди.