Что удивительно, но никаких препятствий, к столь ранней прогулке, я не встретил. Спокойно вышел из здания и, немного покрутившись на месте, вспоминая маршрут подсказанный медсестрой, выбрал куда бежать. Десять минут неспешного бега, сначала по лестнице, потом пересек дорогу и вот оно — море! И это я ещё боялся споткнуться. Так как было довольно темно. Но тут спасибо тому, кто работал над дизайном парковых аллей и дорожек. Белые бордюры и тёмная подсыпка на дорожках прекрасно различались в сумраке. Нос не разбил и синяков не понаставил, а это самое главное.
А море? А что море? Нормально всё с ним. Что я моря не видел что ли? Вон оно — чутка волнуется и слегка шумит. Волны невысокие, а песок вдоль берега влажный и плотный. Бегать босиком самое то. Но есть и ещё более важные новости. Я совершенно случайно встретил такого же энтузиаста утренних занятий. Матвей Степанович, как он представился, преподаватель токарного дела ФЗУ, в маленьком городке Кириши. Сейчас догуливает последние дни своего отпуска. Он-то мне и показал расположение гимнастических снарядов — так называемый "Уголок гимнаста". Там было всё что душе угодно: стационарные брусья, турники, лестницы, бревно и даже три каната подвешенных на семиметровой высоте к перекладине. А ещё, прямо в шаговой доступности — площадка для волейбола. Зачем мне площадка? А где мне покувыркаться от души? Где бой с тенью устраивать? Можно между канатами попрыгать, конечно, но лучше там, на площадке этим заниматься. Всё равно народу нету, значит никому не помешаю, а места, для фантазии и отработки связок, навалом. В общем мне понравилось. Ещё бы парочку мешков, хотя бы с песком, что бы удары отработать, но пока и этого, для начала, достаточно. А с постановкой ударов потом разберусь. Мне физуху надо восстанавливать. Драк, вроде бы, в ближайшее время не должно быть, вот и не зачем про это думать.
Пока, я заставлял организм вспоминать всё, к чему привык раньше, Матвей Степанович бултыхался в море. А чё ему? Он мужик здоровый. Это я весь пораненный и мне нужно с осторожностью относиться к нагрузкам. А он и бегает, и прыгает так как хочется. Вон даже плавает куда и как получится. Везёт некоторым. Тут "планку" еле-еле минуты две выдержал, а ему хоть бы хны. Даже орёт, чего-то там радостно, не вылезая на берег. Видно сразу счастливого человека. Но, что именно, вызвало такую радость, что надо было ей срочно поделиться с окружающими, я не понял. Я даже внимательно осмотрел все ближайшие кусты с кучками деревьев, в поисках источника. Но так ничего и не обнаружил. Так бы и помер на берегу от неизвестности, пока пытался решить эту задачу. Но наставник токарей, пока я озирался по сторонам, всё-таки добрался до берега и уже смог мне все пояснить простыми словами:
— Наверх посмотри.
Я перевёл взгляд повыше. Да-с… Тут словами не описать. Это надо писать на картине или с хорошим фотоаппаратом всё запечатлевать. Солнышко вставало и золотило верхушки предгорье Кавказа. Это было… Очень залипатненько и эпичненько. Минут на десять я завис, любуясь видом и пытаясь навсегда запомнить это природное чудо. Степаныч несильно толкнул меня в плечо и сказал:
— Солнце встаёт, а это значит, что пора возвращаться. Скоро будет подъём. Народ пойдёт заниматься лечебной гимнастикой. Надо успеть вернуться.
— Жаль, — произнёс я в ответ, — так не хочется отсюда уходить. Так бы и стоял, кажется, всю жизнь и любовался этой красотой.
— А ты приходи сюда каждое утро и любуйся, — с улыбкой ответил Степаныч, — у тебя месяц есть. Насмотришься ещё. На всю жизнь запомнишь. Только одна беда — не всякий день такое чистое небо. Я почему так обрадовался-то, потому что впервые, за всё время что здесь отдыхаю, увидел эту красоту. Повезло наверное.
— Повезло, коли так, — согласился я.
Мы попрощались и разбежались по своим санаториям. Вот так вот — Степаныч отдыхал совсем в другом учреждении. И к тому же, ему осталось всего два дня здесь находится. Потом уедет в свои Кириши пацанов учить, с какой стороны к токарному станку подходить. А и ладно. Надеюсь, что завтра увидимся. Хороший он человек. Может ещё, что-то интересного расскажет про местные обычаи.
Вовремя я вернулся. Значит никаких вопросов от администрации не будет. Медсестра только пальчиком погрозила, когда я мимо неё проскочил. Ну с ней-то проблем точно не будет. Я ей сразу объяснил, что занимаюсь по своей методике. Вроде она ничего против не имела. Команда к подъёму уже прозвучала по всем отделениями санатория. Но, народ, в нашей комнате, только-только начал принимать вертикальное положение. А вот нечего шахматные турниры проводить до полуночи. Легли бы как все после отбоя, глядишь и подъём был бы легче.
На утреннюю гимнастику я, как ещё не до конца оформленный, не пошёл. Мне срочно нужно душ принять, а то на завтраке буду всех раздражать своим запахом. А гимнастикой буду заниматься потом. Может быть, с завтрашнего дня и начну. Посмотрим, что врачи, после прохождения осмотра, скажут. Глядишь и освободят от такого сомнительного удовольствия. Я ни грамма не умаляю значение утренней гимнастики, но предпочитаю делать её по своему.
Соседи ушли впитывать здоровый кислород и разминать мышцы после сна, а я воспользовался душем. Очень мне это помогло. Я, можно сказать, только после него, почувствовал себя нормальным человеком. Аппетит проснулся и появилась какая-никакая жажда к действиям. Горы могу, если вдруг понадобится, свернуть нафиг. Медсестра, даже, прибежала в нашу комнату и начала читать короткую нотацию о правильном поведении. А я-то что? Это все местный воздух виноват. Слишком большая концентрация кислорода. Пьянит с непривычки. Пришлось извиниться и пообещать, что петь в полный голос больше не буду. Я же говорил, что нет у меня не голоса ни слуха. А тут под влиянием побочных эффектов, чего-то захотелось но не получилось. Эх!
Народ после зарядки расслабился. Кто-то просто сидел и ждал завтрака, как я например, а кто-то, согласно личному графику, утренних таблеток. Ну это те, которые принимать перед едой нужно. У нас в комнате таких двое было: Карась и Румын. Они и питались по отдельной диете. А мне пока, только и остаётся, что смотреть на всех со стороны и привыкать к новому режиму.
В столовой всё было, как и в том времени. Столы с номерами, чистота и порядок. Разговоры велись только шёпотом. Да и вообще почти никто не разговаривал. Плакат, перед входом в обеденный зал, призывал соблюдать тишину и не мешать своими разговорами, принимать пищу окружающим. С одной стороны это правильно, а с другой как-то непривычно. Ничего привыкну как-нибудь. Посмотрим, что будет когда я вернусь. Все в нашей столовой будут спорить о чем-то, а я буду молчать. Интересно, как это будет выглядеть со стороны.
После завтрака мне дали немного отдохнуть. Но вот потом, я испытал все прелести санаторного обследования. Никакому описанию это не поддаётся. Калужский физиолог, про которого я когда-то думал, что он великий мастер — шестилетний ребёнок против местных монстров от медицины. В мою выписку из истории болезни, никто ни разу не взглянул, как мне показалось. Местные специалисты решили сами разобраться в моём организме. Но, по моему, результаты у них всё равно получились одинаковые. Только с более заумной трактовкой. Я этот двойной лист нёс в кабинет администратора и пытался хоть что-то разобрать. Там вообще ни одного слова по русски не было, кроме моих имени и фамилии. Я честно пытался прочитать и понять, но всё без толку. Ну и фиг с ним. Приму любой вердикт, лишь бы побыстрее домой вернуться. У меня жена молодая одна осталась. Чего же мне ещё желать?
Вообще-то на двери кабинета была табличка "Терапевт — Екатерина Степановна Цикалина", а не какой-то там администратор. Я конечно потом поговорю с медсестрой, которая меня упорно направляла к администрации. Но чувствую, что это будет безрезультатно. Она, скорее всего, пользуется какими-то своими терминами и названиями должностей. Да и ни один ли мне чёрт, как называется врач который будет мне делать назначение. Лишь бы специалист был хороший, а там хоть главой инквизиции назови, мне по феншую. Стучу в дверь и сразу захожу. А что ещё остаётся делать? Кого ждать-то? Я тут один возле этой двери — то ли опоздал, а то ли совсем наоборот, пришёл самый первый. Сейчас и узнаю, заодно.
Разговор вышел трудный и долгий. Екатерина Степановна, как оказалось, не зря занимала свою должность. А вообще-то мне интересно было со стороны наблюдать, как она принимала решение, по назначению каждой необходимой процедуры. Она, как бы одновременно, вела разговор со мной и тут же советовалась сама с собой:
— Скажите, товарищ Тихий, а вот вы говорите, что с утра, у вас небольшие покалывания в левом боку и так, до той поры, пока не сделаете несколько упражнений. Верно?
— Бывает иногда, — не стал спорить с очевидным я.
ebooksa