— Видели мы, — радостно завопил Хрущёв, размахивая руками и показывая что-то вроде мельницы, — как ты разминаешься. Я такого даже в московском цирке не видел. Красиво у тебя получается. Только одно мне непонятно. Что ты там про какого-то Горбатого выкрикивал? Или это считалочка такая, для ритма, специальная?
— Потом расскажу Никита Сергеевич, — я сделал вид смертельно уставшего человека, — отдышаться надо.
Блин… Значит всё-таки слышали. А может всё же рассказать? Тем более, что там всё подстроено было, изначально. Вкалывала в поле куча народу, а записали результат, на нескольких избранных. А тут, если правильно всё подать, начнётся расследование и глядишь карьера Меченого по другому пути пойдёт? Или — ну его на фиг?! Дед предупреждал, чтобы я ни во что не вмешивался. Сомневаюсь я и в плане морали. Как-то не по человечески выходит и очень на донос похоже. Очень мне шкуру Павлика Морозова на себя примеривать не охота. А по другому — как?
— Вилор, — я опять задумался, а тут со мной пытается поговорить водитель Хрущёва, — Никита Сергеевич отошёл, поговорить с медперсоналом. Ну там — чем помочь, чего надо и всё в таком ключе. Сказал проводить тебя к машине, когда отдохнёшь.
— Уже нормально, — продолжая думать, что мне делать, ответил я, — пошли.
Хрущёв собрал народ возле "гимнастического уголка", там удобно вести разговоры. Слышались радостные возгласы и аплодисменты, а также смех. Ну да! Языком этот товарищ умел работать. Чего уж тут скрывать. А у меня опять внутренняя борьба — говорить или нет? Хорошо что водитель отвлекал, всякими вопросами. Было время подумать. Тут, кстати, ещё одна напасть появилась — я стал замерзать. Не то чтобы зубы стучали друг о друга, а потряхивать начинает. А что тут такого? Занимаясь с бревном я вспотел, а здесь возле моря ветерок присутствует. Да и прохладненько всё ещё. А у меня ничего, чтобы накинуть сверху, нету. Вот я балбес! Надо было с собой хотя бы тельняшку взять. Все мы крепки задним умом и я не исключение. Бревно ещё это! Совсем не представляю: куда его деть? Если отнесу в комнату, меня, наверное, сочтут как минимум идиотом. Хотя… Я последний день в санатории. Кто и что мне может сказать?
Тут появился Никита Сергеевич. Говорить про Горбачёва, я ему ничего не буду. А то сорвётся в Москву поперёк ранее запланированного и вся моя миссия накроется медным тазом. Пусть идёт так как идёт — нефиг чего-то менять. Хрущёв увидел, что я весь покрылся мурашками и попенял водителю:
— Что ж ты его в машину не посадил. Смотри замёрз весь. Простудится ведь.
— Да нормально всё, Никита Сергеевич, — успокоил я его, — мне тут рядышком. Поговорим и я добегу, заодно и согреюсь.
Поговорили. О всём и ни о чём. Я увел разговор совсем в другую сторону, то есть сделал вид, что очень беспокоюсь о бревне. Как мне его в Калугу везти — ни один проводник в вагон с ним не пустит? Было весело наблюдать, как Хрущёв матерится, поминая железную дорогу и её начальство. Потом, прямо на капоте машины, написал записочку и поставил роспись.
— Покажешь проводнику, — буркнул он, отдавая бумагу, — ну, или начальнику поезда, если будут вопросы.
Читать содержание я не стал. Просто поблагодарил и мы наконец-то расстались. Ну его. Мне о ужине надо думать, а не о Хрущёве. А на душе-то полегчало! Наверное, я правильно сделал, что не стал топить Горбачёва. Эти сны — будь они прокляты! Не хочу зависеть от каких-то там видений. Нет чтобы Рита приснилась за накрытым столом с запеченной уткой и картофельным пюре. И ребята все меня встречают там же. И мы весело отмечаем это дело. И пирожки с мясом. Да ну нафиг! Я уже брежу на яву, потому что — жрать хочу! Бегом в столовую!
После хорошей тренировки и последующих водных процедур, я бежал в столовую. По другому не получалось. Я хотел, конечно, дойти степенно и спокойно, как и положено отдыхающему, но не вышло. Организм сам нашёл способ, как быстрее добраться до вожделенного ужина. И ещё мне повезло, что я один из первых тут оказался. Соседей по столу не было. И это только подстегнуло мой аппетит. Съел всё что положено и добавил кое-что из того, что продавалось в буфете. Наелся как Гаргантюа и Пантагрюэль одновременно. То есть до невозможности шевелиться. Но до комнаты всё же добрался и лёг отдыхать.
Разбудила меня дежурная. Надо было посетить терапевта. Мой курс лечения подходит к завершению и надо, чего-то там подписать и послушать наставления и рекомендации. Не уверен, что так выписывают каждого посетителя, но со мной получилось именно так. Цикалина встретила меня с доброй улыбкой и грустными глазами. Почему так, я понял из беседы.
Екатерина Степановна сожалела, что не смогла полностью убрать мою проблему связанную с ранением. Но, как она высказалась, в сопроводительном письме есть всё, что нужно для правильной реабилитации в домашних условиях или в условиях стационара. Плюсом шла разработанная ей самой специальная диета и щадящие, ежедневные физические упражнения. Опять же, мне напомнили, что завтра, прямо с утра, надо прийти сюда же, в кабинет, и пройти последние обследования, перед выпиской. Ну там: рост, вес, зрение, слух и ещё чего-то не столь важное. Ещё она предложила поспособствовать в приобретении билетов на обратную дорогу. Но я уверил, что сам прекрасно справлюсь, даже если билетов в кассе не будет. Ха, линейный отдел милиции Калуги, а в частности её сотрудник лейтенант Собкин позаботился обо всём. Уж что-что, а билеты я куплю по любому. Да я, если надо, пешком до Калуги дойду. Надоело мне лечиться и страдать полной фигнёй. Люди работают, дома и школы строят, скверы и парки благоустраивают, а я отлыниваю, как последний муд. к безрукий. Нахрям это.
Забежал в соседний корпус. Правда, сначала опять в буфет сбегал, за пирожными. Но одним делом стало меньше. Делов-то на пол-часа, зато совесть спокойна. И девчонки остались довольные. Возвращался с чувством выполненного долга.
Спал спокойно и без сновидений. Проснулся как положено раньше всех. Решил сегодня, на утренней разминке, оторваться по полной программе. Мне вечером будет некогда, а потом два дня ещё в поезде бултыхаться. Так что держись организм — тебе предстоит максимальная нагрузка.
Выполнил и перевыполнил всё что задумал. Не знаю, чем и как мне это отзовётся в будущем, но мышцы гудели после предельных нагрузок. Я возвращался в корпус, чувствуя каждый мускул, каждый свой нерв и поэтому не смог донести брёвнышко до места. Бросил его опять в кустах. Заберу когда буду покидать санаторий. Вот так, чувствуя себя медузой, я доплёлся до комнаты. Сил не было совсем, но пришлось заставить уставший организм, бодрой гусеницей ползти в душ. Там чуть-чуть ожил. Это всегда так. Скоро будет ещё лучше. Стоит только хорошенько подкрепиться.
Завтрак исчез с тарелок, как будто его там и не было. Пришлось разорить буфет, иначе, как я дойду до терапевта? Там этому были только рады и продавали бутербродики с понимающими улыбками. Да-с, что-то я привыкаю хорошо питаться, как бы это не вылезло боком, когда вернусь в Калугу. Хорошо, что деньги есть, а так бы настрадался с этой бездонной бочкой — желудком.
Собрался быстро. Соседи только-только открыли глазки. Они все трое игнорировали утреннюю зарядку и просыпались перед тем как идти на завтрак. Ну и ладно, хотят ходить как колобки, пускай накапливают жир лёжа на боку.
ebooksa