— По-моему, я сегодня слишком много болтаю, — я пригубил вино. — Что новенького на философском фронте?
— Да я сейчас больше старенькое перечитываю, — Тим взял свой нетронутый бокал, но так и не отпил из него. — Вот, допустим, про «путешествие героя». Рассказать?
— Рассказывай, — я расслабленно откинулся на спинку стула. Тема, конечно, была щекотливая, однако желание послушать рассказчика, щедро сдобренное кьянти, перевесило.
— Так вот, «путешествие» — сюжет глобальный. Он встречается в мифах и сказках практически всех народов, от севера до юга и от востока до запада, то есть вшит в коллективное бессознательное. Поэтому говорить о том, что в современном мире эти детские басенки давно неактуальны, как минимум глупо. На них перестали акцентировать внимание, только те же «Звёздные войны» — типичное «путешествие героя», — Тим вернул бокал на стол. — Что же до собственно героя, то он не просто тот, кто побеждает чудовище и освобождает принцессу. Если копнуть глубже, то это человек, способный выйти за рамки обыденности и, пройдя испытания, принести остальным что-то новое. Подтолкнуть их вперёд или спасти — впрочем, часто это одно и тоже. Герой перекраивает существующее, однако прежде перекраивается сам — в путешествии.
Тим говорил дальше: про зов, про стража порога, про помощников, испытания, встречу с богиней, апофеоз, возвращение, — и под каждый пункт я находил эпизод из приснившегося мне путешествия в лимб. Получается, Дрейк действительно был необычным человеком и, наверное, заслужил по-своему счастливый, пускай и нетрадиционный, финал. Я поймал себя на том, что совсем немного завидую ему, потому как сам вряд ли так смог. Хотя, если бы опасность грозила Анне…
— Вот и выходит, что из путешествия возвращается совсем другой человек, с другим, более глубоким, пониманием ценностей жизни. Иногда мифы трактуют перемены буквально, и Пенелопа, например, не узнаёт Одиссея. Помнишь этот эпизод?
— Кажется, припоминаю, — я покрутил бокал за ножку. — Знаешь, ты сейчас фактически приключение Дрейка в лимбе пересказал.
— «Сновидение — это персонифицированный миф, а миф — это деперсонифицированное сновидение», — явно процитировал Тим.
— Угу, и уши дедушек Юнга с Фрейдом торчат из всех щелей.
— Всё-таки не любишь отцов глубинной психологии?
— Всё-таки не люблю. Как начинаешь читать их теории, так сразу же чувствуешь себя поганым извращенцем.
— Но ведь, вообще говоря, по многим пунктам понятие нормы — штука весьма условная, — заметил Тим, отводя глаза в сторону. — Хотя я, конечно, понимаю, отчего за него так ожесточённо цепляются.
— Да? И отчего же?
— Это самая простая и доступная психологическая опора, — Тим почти неслышно вздохнул и снова посмотрел на меня: — Но я другое хотел сказать: задача психоанализа не в том, чтобы показать, насколько ты извращенец. Психоанализ призван познакомить и примирить тебя с тем, что живёт в подсознании абсолютно каждого человека, чтобы потом ты мог налегке двигаться дальше. Вот. А вообще, время моей свободы от обязанностей собаковладельца уже почти закончилось.
— Жаль, — я жестом попросил у пробегавшей мимо официантки счёт. — Ладно, сейчас вызову такси поприличнее.
Мы расплатились за вино и пиццу, и в ожидании машины вышли на крыльцо. А на улице, оказывается, всё это время шёл снег — первый и деликатный. Он легчайшим покрывалом ложился на газоны, деревья, дома, оставляя чернеть один лишь мокрый асфальт. Мы зачарованно смотрели из-под навеса на медленный вальс снежинок, и наконец Тим вполголоса сказал: — Спасибо. Мне на самом деле очень хотелось узнать, каково бы это было по-настоящему.
— Пожалуйста, — я бы хотел пообещать, что этот раз не последний, но послезавтра прилетала Анна, и жизнь моя снова возвращалась к обычному ритму. — Хороший получился вечер.
— Да.
Подъехало такси. В салоне, против обыкновения, не воняло ароматическими подвесками, и музыка играла на грани слышимости. Сначала мы отвезли Тима, а потом уже через весь город поехали в мои новостройки. Чтобы скрасить дорогу, я попросил водителя прибавить звук.
Тише, души на крыше медленно дышат перед прыжком.
ebooksa