Анна издала короткий смешок.
— Ну, в каком-то смысле мы все каждый день умираем, а утром рождаемся. И однажды…
— Если однажды — то не дам, — не дал ей договорить Михаил. — Чаю хочешь? Предложил бы кофе, но он закончился.
— Не хочу, — отказалась она и хлопнула себя по коленям. — Ладно, скажу, как есть. Миш, я выдумала ограбление. Украла колье. И сдала его в ломбард. Вот так.
Михаил медленно повернулся, лицо его вытянулось.
— Ломбард?! — переспросил он изумленно.
— Да, ломбард. Знаю, что поступила как сволочь, но мне позарез нужны деньги! Потому что нашелся мой папа! Про которого я двадцать лет думала, что он умер. Понимаешь ты это наконец? А он — живой! Но если я не найду пятнадцать миллионов, его могут убить в тюрьме! Знаешь, как мне страшно?
Изумление на лице стилиста вытеснила тревога, быстро сменившись на страх.
— Пятнадцать миллионов, — медленно, чуть ли не по слогам повторил он. — Это ведь сумасшедшие бабки, Ань…
— Будто я не понимаю! И сейчас меня любая сумма устроит. Войди в положение, умоляю! Я тебе все отдам, с процентами.
— Видишь ли… — Михаил кашлянул, словно пытаясь неуклюже потянуть время. — Я больше не коплю на институт, Ань. Я себе еще весной новый «Плейстейшн» купил. А еще клюшки для гольфа.
У Анны был такой вид, словно она получила удар под дых.
— Клюшки для гольфа? — неверяще переспросила она. — На фига они тебе? Ты же не играешь в гольф!
— Я надеялся, что начну, — объяснил он.
— Та-ак, — угрюмо протянула девушка. «Плейстейшн» и клюшки. Офигенный комлект…
— Послушай, Ань…
Договорить стилист не успел, так как Анна уже доставала из сумки надрывающийся от звонка телефон. Высветившийся номер не был в списке ее контактов, но она все же решила ответить.
— Але… Да, добрый вечер.
— Анна, это следователь Мартьянов, — раздалось в трубке. — У меня хорошая новость. Нашли ваше ожерелье.
Иванушкиной показалось, что она ослышалась, и некоторое время не могла вымолвить ни слова.