Дети улиц

– Нет, знаешь, потому что я тебе рассказала! – улыбнулась ей Сара. – Не расстраивайся, Лиззи. Ты не виновата. Никто не знает про эти вещи, пока ему не расскажут. Это называется образование. После завтрака я покажу тебе эти места на карте. Хочешь?

– Да, конечно, мисс Сара, – сказала Лиззи, хотя понятия не имела, что такое карта.

Сара поднялась и хлопнула в ладоши.

– Так и сделаем, Лиззи! Вот как мы будем проводить здесь время, пока ты будешь поправляться: я буду твоим учителем! Мы будем каждый день ходить к морю, это позволит тебе снова набраться сил, а потом у нас будут занятия. Кстати, я не хочу, чтобы ты называла меня мисс Сара.

– Но Хетти называет, – с сомнением протянула Лиззи.

– Хетти – служанка. А теперь догоняй собак, беги до того причала, чтобы щеки раскраснелись и появился аппетит. Эглантина наверняка успела приготовить завтрак. Ты ведь уже встречалась с Эглантиной? Мы с Криспином называли ее «Переведи дух», потому что она никогда этого не делает. Вперед!

Бежать по песку было тяжело. Лиззи казалось, что на ногах у нее тяжелый груз, кроме того, нужно было придерживать юбку и делать большие шаги, чтобы не упасть. Все это смешило девочку, а ведь она не могла вспомнить, когда смеялась в последний раз. Добежав до причала, она повернулась и ликующе помахала рукой. Сара стояла там же, где она оставила ее, и глядела на море. Лиззи наблюдала за ней, закусив губу.

«Кто она? – размышляла она. – И кто я? Если я не служанка, то кто я?»

29

Месть

Эмили не представляла себе, что делать дальше. Сэм, верно, не имел в виду того, что сказал ей? Добрый, нежный, улыбчивый Сэм! Неужели он действительно сделает что-то, что нанесет ущерб фабрике? Наверняка он найдет способ сказать миссис Клеггинс или кому-нибудь еще о том, что планирует Робин, что бы это ни было? И, несмотря на эти размышления, она видела страх в его глазах, слышала ужас в его голосе. Он боялся Робина Смолла. И она теперь тоже. Она боялась за Сэма. Девочка решила, что нужно сказать миссис Клеггинс, что существуют планы причинения ущерба фабрике. Возможно, миссис Клеггинс накричит на нее, начнет скрежетать зубами, может, ударит по щеке за то, что ее отвлекли от работы. А может быть, молча выслушает то, что ей скажут. Все зависело от настроения, в котором она будет. Но она должна знать об этом, и, вероятно, она – единственный человек, кто сможет помочь.

Миссис Клеггинс была у себя в комнате. Эмили долго ходила взад-вперед по коридору, надеясь, что она выйдет. Но та не показывалась, и девочка, собрав все мужество в кулак, постучала. Экономка распахнула дверь и уставилась на нее. Сегодня она пребывала в одном из самых мрачных своих настроений. Она не станет слушать Эмили. Скажет, что у нее болит голова, словно кто-то колотит в барабан, что она не может ничего делать, когда ей постоянно мешают.

– Оставь меня в покое. Сегодня вы будете учиться сами, – заявила она. – Домработница уже поставила вам еду. Я приду к вам, когда настанет время ложиться спать, если не умру до того. – Она захлопнула двери и больше не открыла.

Домработницы видно не было; не было вообще никого, с кем можно было бы поговорить. Сэм старался держаться подальше от Эмили. Пообедал с опущенной головой, а потом принялся рисовать на дощечке, даже не глядя в ее сторону. Вокруг него все время были другие мальчики; Робин не сводил с него взгляда. Эмили очень хотелось поговорить с ним немедленно, выяснить как можно больше, и наконец она увидела, что он выходит из дома, где жили ученики, совсем один. Девочка выскользнула вслед за ним. Он шел очень медленно, спрятав руки глубоко в карманы, и Эмили вскоре догнала его.

– Что происходит? Ну же, расскажи мне.

Сэм не мог сказать ничего, теряясь от стыда и несчастья.

– Ты должен что-то сделать сегодня вечером, пока нет мастера Криспина, верно? – подсказала девочка. – Прежде чем он вернется и остановит тебя?

И тогда Сэм сломался. Он стоял, закрыв лицо руками, всхлипывая, словно маленький напуганный ребенок. Она не слышала, что он говорил; пришлось ей убрать его руки от лица и заставить повторить сказанное.

– Он хочет, чтобы мы подожгли фабрику. Он хочет, чтобы мы сожгли ее. И он решил, что я должен зажечь факел.

Эмили встряхнула его за плечи. Хотела, чтобы он отрекся от только что сказанного, хотела выбросить это из своей головы, заставить себя думать только о Лиззи, но не получалось. Она видела пожары в Лондоне, давным-давно, когда была еще маленькой. Видела, как сгорали целые дома, словно сделанные из бумаги, а крыши и стены потом зияли черными испуганными провалами. Она помнила волны черного дыма; красную, невероятную ярость огня; крики людей, заточенных внутри зданий. Вспомнила, что рассказывала домработница про Баксфордскую фабрику: погибли почти все девушки, работавшие на верхних этажах. Муж миссис Клеггинс обгорел и погиб.