Он глубоко вздыхает, зарывшись в мои волосы.
Смотрю на небо. Теперь оно черное, но звезд не видно, в отличие от того раза на крыше дома в Сан-Диего. Дез тоже смотрит на него и еще сильнее обнимает меня.
– Мне очень хорошо, Анаис.
– Мне тоже, Дез.
– Не могу точно выразить, что испытываю. Мне страшно…
Плачу беззвучными слезами, которые он не видит, и еще больше вжимаюсь в объятия, словно могла бы впустить их внутрь себя.
– …Но я чувствую это. Чувствую, Нектаринка.
21
Дезмонд
Нам требуется больше мужества, чтобы прощать, нежели носить в себе обиды.
Пока одеваюсь, на самом деле всего лишь меняю черную майку на белую с длинными рукавами, раздумываю снова позвонить Виолет, чтобы убедиться, что ей стало лучше. Ничем не могу ей помочь и беспокоюсь за нее, но боюсь, что являюсь причиной, по которой ей плохо, и, возможно, оставить ее в покое – лучший подарок из тех, что могу сделать. Медлю, пока не раздается стук в дверь.
Тут же представляю, что это Анаис, которая поддалась искушению войти в номер, и спрашиваю себя, сколько еще буду сопротивляться, прежде чем забить на все благие намерения, которые имел в отношении нас двоих.
Один поцелуй, два, три… Мы в буквальном смысле взрываемся, и я не знаю, смогу ли еще раз сдержаться, как только снова ее увижу, но когда открываю дверь, обнаруживаю перед собой Брейдена.
– А ты какого черта здесь делаешь? Пару часов назад ты был в Сан-Диего!
Затаскиваю его внутрь и крепко обнимаю.
– Скучал по тебе, – невинным голосом признается он.
– Ты скучал по мне или Фейт, мудак?
Брэд пожимает плечами.
– Без обид, но она куда привлекательнее.
– Она знает, что ты здесь?