Я – ходячая катастрофа. Вся моя жизнь сплошное бедствие. То, кто я есть и как живу теперь, – следствие ошибок… Падаю на пол, в очередной раз заливаясь горьким плачем, который разрывает грудь. Затем открываю кран с водой. Мне не поможет тишина, не хочу слышать ни единого слова из-за закрытой двери. Не хочу, чтобы кто-то меня услышал. Первая мысль – позвонить Еве, но у сестры своя жизнь, и будет лучше не тревожить ее. Да и что она сможет сделать? Бросить все и прилететь ко мне?
Могла бы позвонить маме Линде, но и она бы ничем не смогла помочь, а я лишь заставлю ее волноваться. Можно позвонить доктору Джексон… Поняла, что тревожность – это болезнь, однако по-прежнему предпочитаю гробить себя абсурдным недугом, нежели признать, что больна.
Парадоксальным образом, но единственная, кто в этой ситуации смогла бы оставаться хладнокровной и отрешенной, это моя мать. Ей было бы плевать на произошедшее, но от ее пустых слов все равно нет никакой пользы, так что остаюсь одна. Люди, которых люблю, или находятся далеко и имеют право не вникать в мои проблемы, или ранят, как сделал Брайан, парень, которого любила.
Это осознание безжалостно, как удары топора, и мне нужно ранить себя. Я принимаюсь рыться в косметичке, не находя то, что ищу. Фейт забыла свою в ванной, и я запускаю руку, молясь, чтобы кто-нибудь сообразил привезти с собой чертову бритву. Однако ничего не нахожу.
Осматриваюсь, я в ванной комнате шикарного отеля, что могу найти здесь подходящего?
Замечаю белоснежные махровые халаты, которые висят у входной двери. Хватаю пояс одного из них и начинаю обвязывать вокруг запястья. Настолько туго, как могу, чтобы махровая ткань впилась в кожу и натирала достаточно сильно.
Вцепившись в узел, который завязала, чтобы возить им, принимаюсь за жалкие движения и не чувствую достаточно боли, но как только учащаю движения, жжение на коже усиливается, и если ускорюсь, то, возможно, удастся себя ранить. Боль какой силы мне сейчас нужна, чтобы отстраниться от всего и вся?
– Анаис! – зовет Дез с наружной стороны. – Мы одни, Нектаринка. Не делай этого…
Он знает. Конечно же, он знает, что происходит, и, как когда-то, снова умоляет меня. В ужасе гляжу, как кожа сначала становится пунцовой, затем лиловой, пока ткань халата, наконец, не окрашивается в красный цвет, и я не испытываю ощущение, будто прижала пылающую головешку к запястью.
Закрываю глаза и делаю глубокий вдох.
Медленно выдыхаю, но дыхание все еще судорожно, хотя и ослабила нажим на завязь халата.
– Анаис! – Стук в дверь на этот раз не назвать дружелюбным. – Проклятие, открой!
Мне становится лучше.
Но когда открываю глаза в момент, то кажется, что Дез вынесет дверь в ванную, осознаю, что снова это сделала.
Несмотря на обещания, первые из которых дала себе, несмотря на любовь к Дезмонду, снова сделала это.
Еще один толчок, вероятно, плечом. Словно находясь за стеклом, наблюдаю, как дверь в ванную распахивается. Дез вламывается и едва не растягивается на мокром полу, на который все еще струится горячая вода из крана.
– Анаис! Вот дерьмо! – Дез усаживается на корточки рядом со мной и берет за запястье, распутывая завязанный на руке пояс. – Какого черта ты наделала, малышка?