— Так круто же получилось! Мы почти миллион желтяков заработали!
— Зато врагов нажили!
— Да ладно, одним больше, одним меньше, кто ж их считает…!
Парни продолжали спорить пока мы заходили в таверну, сегодня действительно надо будет еще раз посидеть, а то прошлый раз получился какой-то скомканный! И в это самое время, пока я предаюсь стратегическим размышлениям, мне прилетают две увесистые затрещины! Я чуть не взорвался, типа, кто посмел?! Но развернувшись, я увидел двух разозлённых как фурии близняшек. Парни шустро ретировались:
— Ну, мы это, пойдем по поводу зала договоримся! — и быстро исчезли.
— Господин велик! Нельзя бить господина! — раздался за спиной голос Даны.
— Как ты мог так рисковать! Мы же видели, что был способен его уделать одной рукой!
И после этого начался процесс выклевывания мозга, в котором любые женщины являются врожденными профессионалами во всех странах и мирах. Но я с этим мириться не собирался, поэтому подхватил пискнувшую Дану и помчался наверх, а девкам строго сказал:
— Сегодня спите отдельно! Я так сказал! — и не обращая внимания на выступившие в девичьих глазах слезы, помчался дальше.
Мне срочно надо было избавиться от излишков энергии, и я точно знал, как я это сделаю с большим для себя удовольствием!
Глава 6. Рождение Фурии и новый дом
В один из моментов, когда я отвлекся, Дана вывернулась и побежала вперед. Я неспешно поднимался в свою комнату, и думал о том, правильно ли поступил, наживая такое количество врагов. Ведь из-за меня могли пострадать мои подопечные. Мысли были тяжелые, но в один момент я встряхнулся. Ведь Шмыге тоже, ничего кроме моего сознания, не такого уж и гениального, не перепало. Все, что нас не убивает, делает сильнее. Это старый тезис, но от этого не менее актуальный. Я дал этим подросткам и детям шанс, дал семью, дал цель. Большего, никто в этом мире, да и в других тоже, если они есть, никто им не даст. А дальше я не собираюсь вытирать им сопли. Это было одной причин, по которой я не стал собирать их всех вместе, а разделил на много маленьких ячеек. Так они смогут набраться опыта самостоятельной жизни. Они смогут сами набивать свои шишки, и получать собственный опыт. А я, стоя немного в стороне, всего лишь немного им помогаю, и страхую, на случай слишком серьезного падения.
И знаете, при таком подходе, я получаю больше благодарности от этих детей, чем получил бы, опекая каждый их шаг. Тогда дети получат повод слишком много ожидать от меня, и при каждой неудаче, виноват буду именно я. А так, я со всех сторон оставался хорошим. Жестоко, не гуманно. Может быть, но по-другому в этом мире нельзя. Я помнил, как в моем мире, дети под гипер-опекой родителей, выйдя на улицу, абсолютно терялись, и имея полные карманы денег, не могли даже хлеба купить. Как правило, успеха добивались именно те, кто с кровью и слезами, сжав зубы, пробивался с самого низа. Да многие из таких. По дороге сворачивали шеи. Но вот остальные, остальные становились свирепыми хищниками с метровыми стальными зубами. И тех, кто оказал им даже минимальную поддержку, они помнили, и умели быть благодарными. Поэтому, теперь именно я играл роль своеобразной поддержки, давая им кров, минимальный набор еды, знания и умения, необходимые для выживания и возвышения. При этом я почти не ограничивал их свободу. А дальше выживут те, кто сильно этого захочет.
В качестве учителя и того скульптора, который отсекает от куска сырой глины все лишнее выступит сама жизнь. Хм, что-то я слишком много думаю. А у меня дело есть, и немаловажное. Помимо воспитательного момента для сестер Сторм, энергию надо было куда-то сбрасывать. Можно было бы ее просто усвоить, но зачем? У мня и так ее дофига, опять же, если потратить ее с пользой, это даст мен гораздо больше морального удовлетворения. И потом мне было интересно провести небольшой эксперимент. Я открыл дверь в свою комнату и оторопел. Посреди комнаты был постелен небольшой коврик, а на коврике, на коленках стояла абсолютно голая Дана, с опущенной головой и держа руки на полу. Когда я зашел, она, оставаясь на коленях, наклонилась вперед и коснулась лбом пола, вставая на при этом на четвереньки:
— Господин, Эта готова, пожалуйста, дайте ей почувствовать вашу силу!
А в эмоциях-то какой шторм. Смесь из страха, похоти и желания того, чтобы над ней доминировали, унижали и использовали, как угодно. Но направлены эти эмоции были не вообще, а конкретно на меня! М-да, и что мне с этим делать. Психику девчонке те, ныне покойные изуверы поломали знатно. После такого, женщина или становится безвольной куклой, или боящимся всего и всех несчастным существом, или кончает с собой. Но в редких случаях можно получить вот это. Или точнее Эту, как она сама себя самоидентифицирует. Подобное расстройство может привести ее к такому психотипу, которое в свое время японские любители извращений назвали «Яндере»[2]. Но бросать девушку в таком раздрае тоже нельзя. Остаётся только дать ей то, что она просит, но при этом немного подкорректировать сознание, смягчить ее собственнические инстинкты, и при этом не дать «Яндере», эволюционировать в «Янгере». Иначе это будет вообще полный отвал башки, и возможно не только моей! Поэтому я просто подошел к ней и поставил ногу на тонкое плечико:
— Ты плохая девочка, и должна быть наказана! Ты знаешь за что?
— Эта знает! Эта залезла в постель господина и без спроса выпила его семя! Господин, накажите меня!
Ого, наказать не Эту, а именно Дану, значит не все потеряно, ее сознание и личность еще не полностью разрушены. Но наказать надо, и не просто наказать, а так, чтобы было физически больно, но при этом не навредить телу. Для этого отлично подойдет кожаная удавка, которая входит в состав снаряжения каждого моего человека, и которой учат пользоваться всех, начиная с пятилетнего возраста. Но вот не лежала у меня душа к таким наказаниям. Но деваться было некуда, и тонкий кожаный ремешок со свистом опустился на округлые белые ягодицы, оставив на белой коже отчетливый розовый след. Во время каждого удара я говорил с Даной, стараясь, чтобы смой голос звучал спокойно, без злости, презрения и жалости: