— Почему мужчины притворяются, что им не больно, когда на деле все иначе?
— Потому что мы не любим, когда о нас излишне пекутся, — отвечает он с легкой улыбкой.
— Вот в этом и заключается странность, — говорю я, беря свой латте. — Мужчины любят, когда о них заботятся. Ни от кого в жизни не слышала столько нытья, как от болеющего мужчины.
В его глазах загорается блеск вызова.
— Ты упускаешь ключевой фактор. — Мейкон ставит свою чашку на стол. В уголке его губ осталось немного пенки, которую он слизывает кончиком языка. — Мы ведем себя так только тогда, когда хотим, чтобы наши женщины поцеловали нас и обняли, а затем уложили в постель.
Мои щеки горят, и я виню в этом пар от латте.
Взгляд Мейкона останавливается на них, и уголки его губ приподнимаются.
— Только если ты не предлагаешь?
— Помни о цветной капусте, Мейкон. Она будет посерьезней помидора.
Он издает смешок.
— Я так и думал. — Затем его взгляд становится задумчивым. — У тебя есть парень, с которым могут возникнуть неприятности из-за этого соглашения?
Я ухмыляюсь, глядя на дно своей чашки.
— Тебе не кажется, что немного поздно спрашивать об этом?
— Проблема-то не моя, — говорит он, пожимая плечами. — Мне просто любопытно.
— Мои последние отношения закончились несколько месяцев назад. — Ах, Паркер. На бумаге он был идеален: милый, но не страшненький; вежливый, но не проблематичный; успешный специалист по маркетингу с собственной квартирой. Он любил делать куннилингус и не засыпал сразу после секса. А это всегда плюс. Его было легко отпустить, что означает, что это было правильное решение.
Мейкон откидывается на спинку кресла и кладет руки на пресс.
— Что случилось?
— Мы не подошли друг другу.
— Не подошли. — В его голосе слышится скептицизм, будто он допускает мысль, что меня бросили и мне стыдно в этом признаться.
Я со вздохом ставлю чашку на стол.