Скажи

– Знаешь, что я тебе скажу?

Егор перевёл на неё взгляд и вопросительно кивнул.

– Она видела Марину. Сто процентов видела. Марина сказала, что Настя несколько мгновений смотрела на неё, прежде чем поцеловала тебя.

Сердце остановилось, а ладони похолодели. Смотрела на…

Так вот оно что. Егор вдруг понял, что за взгляд был тогда у Насти. Когда она несколько секунд смотрела куда-то чуть правее его плеча. Как раз в сторону двери. В это время в дверном проёме стояла Марина, и Настя специально... твою мать. Она нарочно сделала это на её глазах, чтобы…

Почему он не обратил внимания на этот херов взгляд в сторону?

– Да, – горько усмехнулся. – Вот такую Настю я узнаю. А та, что контактировала со мной всё последнее время, неуверенная, робкая, тихая. Это не Настя. Только фальшь, красивая игра и фарс с её стороны.

– Значит, она просто заставила Марину поверить, что у тебя всё ещё что-то есть к ней. К тому же, Марина сказала…

– Что я не отстранился, да?

Снова горькая усмешка и пронзительный взгляд карих глаз заставили Диану смутиться и замолчать, закусывая губу.

– Она права, это произошло не сразу. Но я не ответил на тот… поцелуй, – выплюнул он, хмурясь. – Я просто стоял и не мог поверить, что она додумалась до этого. Просто охерение. Мне жаль, что я впал в этот сраный ступор, но я не целовал Настю.

Диана смотрела ещё несколько секунд немного скептически, встречая теперь его прямой взгляд куда более стойко. Прищуром тёмно-синего. Но затем эта эмоция резко сменилась другой, полностью противоположной, и радужки цвета ночного неба будто бы стали чуточку глубже.

– Я верю тебе. И думаю, что Марина тоже…

– Верит, да? – нервный смешок. А внутренности будто окунули в кипяток и сжали. – Конечно. Почему тогда она уехала? Уехала и ничего не сказала.

– Егор…

– Чёрт! Это я виноват, я! Почему она увидела это всё? Я так облажался.

– Егор!

Он поднял глаза.

– Ты не виноват. Ты ничего не сделал, за что можно было бы в действительности винить тебя. Понимаешь?

– Да, совсем ничего, кроме того, что стоял и ни черта не делал, когда меня целовала какая-то левая девушка.