Марина уже свыклась с рукой Егора на своей спине, приобнимающей, служащей в какой-то мере страховкой – на случай, если она всё же внезапно потеряет равновесие. И она была ему благодарна за это, потому что помимо этого её окутало призрачное чувство покоя… в его руках.
И девушка даже не хотела думать о том, какой же это абсурд, просто позволяя ему прижимать её к себе напряжённой ладонью.
– Ты придурок, Рембез, – хрип – по-другому и не назвать.
Егор выдохнул, прикрывая глаза на мгновение, и обернулся. Немного резче, чем если бы ничего не произошло, отчего рука соскользнула с талии девушки, и ей даже на мгновение показалось, что он кинется добивать несчастного, облокотившегося о стену, бесстрашно кидающего грязные фразочки вслед.
Стоял, вытирая подбородок тыльной стороной ладони, бросая взгляды на следы крови, что оставались на коже. Поправил пиджак, усмехаясь. Так гадко, как только мог.
Марина вцепилась в руку Егора, призывая остановиться и не обращать внимания на этого идиота. Тот сжимал зубы, кривя рот, уничтожая Гордеева взглядом – таким пронзительным, режущим. И не реагировал.
Никак абсолютно, пока девушка не провела пальцами вниз по его руке, переплетаясь с его пальцами и цепляясь второй рукой за предплечье. Нащупывая пораненные костяшки на правой кисти. И это, чёрт возьми, вдруг отрезвило Рембеза. Потому что он посмотрел на неё с какой-то избитой, израненной нежностью. Потому что сжал своими пальцами её ладонь. Потому что просто развернулся и пошёл с ней к лестничным маршам.
Потому что больше не отреагировал ни на одно из брошенных им вдогонку высказываний Артура.
Егор сидел на кухне в Марининой квартире и ждал, пока девушка собирала всё необходимое. Она настояла, чтобы он зашёл, ведь «первая медицинская помощь – единственное, чем она могла отблагодарить его за своё невредимое лицо».
Он усмехнулся, вспоминая тон, которым она говорила эти слова. До смешного серьёзный. Можно было подумать, что его отчитывают, да вот только происходило, блин, совершенно обратное. Она всего лишь хотела хоть как-то отблагодарить за…
В голове снова появилась картина замаха Гордеева. Совсем короткого. И ярости, наполняющей жестокие глаза. А потом – совершенно беззащитной девушки. Полная противоположность, чёрт возьми. Как вообще рука поднялась?..
Захотелось вдруг защитить её. А потом захотелось убить Артура. Прям на месте. Избивать, выдалбливать из него последние остатки жизни, чтобы он задыхался, выхаркивал их, давился ими. Чтобы мыслей, подобных той, что вспыхнула сегодня, в его тупой голове больше не появлялось.
Страх в её глазах, но вздернутый подбородок. Контраст. Притягивающий, разрывающий изнутри. И рука, летящая навстречу её лицу. Удар, которым Гордеев хотел наградить её.
И ярость. О, да, это была она, Егор знал. Чувствовал. Узнавал её внутри себя. Она была не таким частым гостем в его жизни, поэтому он без труда и ошибок распознал незваную гостью. Не мог спутать с чем-то ещё. Она кипела, нарастала, бурлила, переливаясь за пределы. Выливаясь в неожиданные действия с его стороны.
Он даже не совсем понял, как за секунду очутился перед Мариной, преодолев расстояние в несколько метров. Помнил только картинку, пульсирующую в голове и перед глазами. И помнил, что внутри что-то неприятно саднило.
А следующим, что он увидел и полностью осознал, был Артур, уже лежащий на полу. Неприятное ощущение на костяшках, которые он умудрился разбить о челюсть выродка. И дрожь, которой било Марину. Ему действительно тогда казалось, что она может рухнуть прям на месте.
Но сильнее ощущения дрожащей в его руках девушки было тепло её ладони, когда она переплела их пальцы и каким-то чудесным образом умудрилась вмиг образумить его. Достучаться. Вернуть не землю. Одним своим прикосновением. Что за магия, чёрт возьми?
Но это было недолгим. Уже на лестничном марше она высвободила свою руку, добавив, что уже вполне способна идти без чьей-либо помощи. А он что? Отпустил, засунув кисть в карман, и закатил глаза на внезапно вернувшуюся гордость девчонки.
Даже в такой ситуации они обе неразлучны. Кто бы сомневался?
Послышались мягкие шаги. Марина вернулась с небольшой чашей воды, упаковкой бумажных платков и пузырьком с какой-то непонятной прозрачной жидкостью без этикетки с названием. Девушка поставила чашу на стол, вытащила из пакетика белый платок, обмакнула его и выжала. Вода устремилась обратно в металлическую тару под тонкий звук ударяющихся о колеблющуюся гладь маленьких капель.
ebooksa