Они стояли на привокзальной площади, грязные, усталые с дороги, с большим завязанным мешком.
— Так куда мы, Эмка?
— Малость подожди, Грицко, подумаю:
— А где ты тут живешь?
— Вот, — Эмма указал на двухэтажный деревянный дом по ту сторону дороги.
— Так это же рукой подать!
— Да, но туда мы не пойдем.
— Почему?
— По двум причинам: одна — долго рассказывать, другая покороче — фаршированную рыбу хочешь отведать?
— Еще бы!
— Тогда идем! — Эмма взялся было за мешок, но Грицко остановил его.
— Но-но! — сказал он. — Каждая кета из этих двух, я уже не говорю о сазанах, будет потяжелее тебя самого.
Он легко закинул мешок на плечи и спросил:
— Далеко?
— Не очень, — ответил Эмма. — Вот мы с Октябрьской выйдем с тобой на Ленинскую, свернем влево, на Комсомольскую, пересечем Дзержинскую, а там и Волочаевская…
— Пошли! — решительно сказал Грицко.
Незадолго до того прошел дождь, и на улицах стояли глубокие лужи. Но Эмка был обут в резиновые сапоги, Грицко — в юфтевые, и они храбро зашагали вперед.
Глава девятая
Сима в легком пестром халатике, разгоряченная, раскрасневшаяся — она только что кончила мыть полы — выскочила на крыльцо.
— Полкан! Полкан! Тише, Полкан!