— Третий тост, — сказал Эмма, — за моего друга, командира пограничной заставы Грицка, за тех, кто ночи не спит ради того, чтобы мы могли спокойно спать, спокойно работать, спокойно гулять с нашими девушками. Ну, и четвертый тост — за поэтов! За тех, кто воспевает наш труд, наше оружие и нашу любовь! Выпили! — скомандовал Эмма и опрокинул свою рюмку. То же сделали и остальные.
— Вот это тосты! — послышались голоса. — Один другого лучше!
— Каждый из них стоит того, чтобы за него выпили отдельно! Во всяком случае, за девушек! — неожиданно для всех выпалил Гиршке. Он был уже слегка пьян.
Сима просиявшими глазами посмотрела ему в лицо и воскликнула:
— И за поэтов тоже!
— За пограничников! — крикнула миловидная сестренка Симы Света.
Сидя со своим братиком у самого краешка стола, она ни на минуту не спускала восхищенного взгляда с красных кубиков в зеленых петлицах командира. И вот ее тост им был услышан. В ответ он воскликнул:
— За наших пионеров!
— Я уже комсомолка, — обиделась Света.
— Так это же прекрасно — за наш славный комсомол!
— За все пить — водки не хватит! — пошутил Эмма.
— Так хватит наливки! — вмешалась Фира.
— Курица не птица, наливка не питье, — ответил Эмма. — А сейчас будем читать стихи. Гиршке, мы будем читать стихи?
Выпив, Гиршке становился смелее и потому сейчас с готовностью откликнулся:
— Конечно, будем. Но первым начинай ты.
— Согласен. Но с чего же мне начать? — задумался Эмма.
Тряхнул густой, кудрявой шевелюрой и, поправив очки, сказал:
— Знаете, я сейчас перевожу Маяковского. Прочту вам что-нибудь из этих переводов.
— Давай!
— Я очень люблю Маяковского, — сказал Эмма. — Двух поэтов в мировой литературе ценю очень высоко — Гейне у немцев, Маяковского у нас. Кстати, между ними есть много общего. Во всяком случае, больше, чем это может показаться на первый взгляд. Но это еще недостаточно освещено в литературе, и я собираюсь написать специальную работу.