— До сих пор отличаешься «эклектичностью вкусов»? Вроде так ты однажды выразился?
— В смысле по-прежнему ли мне нравится общество привлекательных юношей? — Наклонившись над Вэл, он покатал языком ее соски, и те в ответ превратились в отвердевшие горошины. — Сейчас нет. Сейчас мужчины — последнее, что у меня на уме.
— Вот как? Предпочитаешь мою дырочку тугим мальчишеским попкам и девственным членам? Думаю, это комплимент.
— Причем незаслуженный. В особенности после того, как ты со мной обошлась.
— Ты стал вести себя слишком собственнически. Я видела только один выход — уйти.
Брин потянулся через постель за пачкой французских сигарет и за жигалкой, положенных туда ранее. Закурил и, словно спохватившись, спросил у Вэл, не возражает ли.
— Лишь бы у тебя это не превратилось в привычку. Когда ты начал курить?
— Я никогда и не бросал.
— Странно, не помню за тобой такого.
— Я скрывал. Тебе было лучше не знать об этом маленьком недостатке.
— А теперь он неважен?
— Теперь я бы предпочел в наших отношениях большую честность.
Вэл отвернулась. Честный разговор страшил ее сильнее всего.
— Я всегда честна с тобой, Артур.
— Даже когда ты... — Он замолк, пытаясь совладать с голосом, и уже спокойнее продолжал: — Даже когда ты не смогла мне прямо сказать, что уезжаешь. Даже когда отделалась запиской. Не очень-то честно это выглядит. Больше смахивает на поступок отпетой трусихи.
— Я не знала, как еще от тебя уйти.
Отвернувшись, Брин выпустил в потолок струю сизого дыма.
— Знаешь, чего я никак не мог понять? Зачем тебе вообще понадобилось от меня уходить?
— Я испугалась, что не смогу с тобой порвать. Либо сейчас, либо никогда. Не хотела попасть в ловушку и вместе с тем все больше к тебе привязывалась. А потом ты еще и брак предложил. Мне стало слишком страшно. Оставалось только бежать.
Брин резко потянул ее левой рукой за волосы и отпустил.