— Тоже очень в ее духе — взяла и укатила с бухты-барахты в Германию. Это все?
— Несколько дней назад Вэл разговаривала по телефону. Не знаю, с кем и о чем, но после этого она сразу же решила лететь в Гамбург. Я отговаривал, но она вес равно меня покинула.
— Да, — чуть нахмурившись, сказал Брин, — и это очень в ее духе.
— Вэл отправилась на аукцион.
— На аукцион? Вэл? — Брина прорвало на смех. — И что же она собралась купить?
Представлять, как знакомая ему женщина сосредоточенно разглядывает антикварные шкафы, редкие книги или еще что-нибудь, неспособное на пот, вздохи и оргазмы, было слишком забавно.
— Не знаю.
— У нее совершенно нет вкуса. Что ей могло понадобиться?
— Не знаю.
— Ее гостиница. Где она забронировала номер?
— Не знаю. Может, Вэл что-то и говорила. Мы... мне было не до того.
Сверкнув, нож отхватил кусочек мяса с живота Фарасати.
Кровь закружила над раной, будто алый язычок.
— Я не помню, в какой гостинице.
— Но Вэл обещала позвонить?
— Да. Обещала.
Брин принялся наматывать круги.
— Вэл никогда не позвонит, никогда не вернется. Боюсь, я знаю ее куда лучше, чем ты. Проводил с нею время раньше и намерен провести снова, причем отменно. В высшей степени отменно.
Брин подошел к стулу сзади и облокотился. Член в стильных трусах начинал отвердевать. Нежно потягивая за густые волоски, он пробежался обеими руками по окровавленной груди Фарасати и, приостановившись там, откуда отхватил кусок мяса, запустил палец во влажную лунку.
— Ты ведь не стал бы врать? Не стал бы неблагоразумно защищать эту шлюху?